Острова пряностей

«Альфред Уоллес», перепрыгивая с волны на волну, несся по бушующему морю, демонстрируя мощь и скорость, присущую судну, выстроенному мастерами с острова Кай. Откуда-то из глубины трюма доносились глухие удары, когда невидимые под водой ветки кораллов ударялись о корпус, но наше судно бесстрашно скользило вперед по бушующим волнам.

Поняв, что «Альфред Уоллес» не боится бурной воды, я испытал такое облегчение, что даже забыл сбавить скорость, когда мы подходили к берегу. Мы мчались сквозь буруны, приближаясь к берегу с такой скоростью, что могли бы врезаться в него, если бы Леонард не предложил мягко: «Может, стоит спустить хотя бы один парус?» Поразившись, как не догадался сделать этого раньше, я отдал команду, и Леонард с Джо спустили парус в два раза быстрее, чем обычно. Если сравнить нашу лодку с автомобилем, можно сказать, что она затормозила у самого берега, визжа тормозами и распространяя запах горелой резины. Янис бросил за борт основной якорь, и мы резко остановились на глазах у местных жителей, которые с явным одобрением наблюдали за лихими маневрами.

Когда после головокружительного полета под штормовым ветром, под хлопанье парусов, и резкого швыряния по волнам вы останавливаетесь и бросаете якорь в безопасной бухте, в первый момент вы не совсем понимаете, из-за чего, собственно, была вся суета. Ветер в бухте обычно намного слабее, чем в открытом море. Пришвартовавшись у небольшой безымянной деревушки на Пулау Горонг, мы испытали именно это ощущение. Через полчаса погода настолько наладилась, что с берега к нам выдвинулась стайка долбленых каноэ. Лодочки были совсем маленькими — некоторые чуть более метра в длину. Но они были сделаны очень изящно; корпус настолько тонкий и легкий, что лодку мог нести один человек. Большинство гостей оказалось детьми, и вскоре мы были окружены небольшой компанией юных обнаженных туземцев, которые визжали, кричали, махали руками и дурачились, резво подпрыгивая на волнах в своих игрушечных лодчонках. Некоторые подплывали к нашему судну, и, причалив с легким стуком, взбирались на палубу, так что в любой момент как минимум полдюжины голых мокрых сорванцов прыгали вокруг нас, без всякого смущения наблюдая невиданное зрелище — иностранцев, которые готовили на походной плите ужин; они оставались с нами до вечера, пока мы наконец не отправились спать.

В два часа ночи нас разбудил резкий скрежет рулевого пера по коралловому рифу. Вода уходила с отливом, и «Альфред Уоллес» вот-вот рисковал оказаться расколотым о рифы.

Мы спешно выскочили на палубу и начали отталкивать суденышко от рифов бамбуковыми палками, пока с помощью самодельного лота — головки молотка, к которой была привязана длинная бечевка, — не выяснили, что находимся на безопасной глубине. После того как большая часть команды вернулась ко сну, я оставался на палубе еще полчаса, чтобы проверить, хорошо ли держится якорь. Ночь выдалась теплая и звездная, а в соседней деревне, как ни странно, должно быть, имелось электричество, потому что на фоне темного неба ярко выделялась небольшая подсвеченная мечеть. Вокруг нашей лодки мириадами фосфоресцирующих огоньков мерцал планктон, иногда образуя светящиеся кольца или спирали, иногда рассыпаясь случайными пятнами и разноцветными, желтыми и зелеными, полосами, приблизительно двухметровой длины. Они струились и извивались под водой так, что я мог бы поклясться: мы окружены желтыми морскими змеями. Иллюзия была настолько полной, что несколько раз я включал мощный фонарик и направлял луч на эти таинственно колышущиеся формы, но на поверхности не обнаруживалось ничего живого. Луч фонарика, проходя сквозь прозрачную воду, пробегал по верхушкам коралловых рифов; игра света и тени порождала странный оптический эффект — казалось, кораллы пульсируют, то раздуваясь, то сжимаясь, повинуясь ритму таинственного сердцебиения моря.

Днем стало видно, что под нами — огромное коралловое царство. Под днищем в воде мерцали кораллы всевозможных форм и расцветок: одни выглядели как зонтики диаметром до полутора метров, другие — как оленьи рога; были здесь так называемые «мозговые кораллы»; узорчатые кораллы, напоминающие тончайшее кружево; кораллы в виде гигантских булочек, кораллы в виде побегов лаванды… В основном они были бледно-желтые и серые, но встречались также розовато-лиловые и фиолетовые. Некоторые кораллы выглядели как букеты цветов — темно-синие с вкраплениями желтого и белого. Впечатление цветущих под водой растений усиливал один вид с характерными отростками, напоминающими распускающиеся листья. Другие кораллы по форме напоминали папоротник, а многие выглядели точь-в-точь как шампиньоны — коричневые по центру, с белой каемкой. В этих подводных зарослях мелькали рифовые рыбки, желто-фиолетовые или серебристые с желтой полоской. Под ними на дне угадывались очертания темно-лиловых морских звезд и больших раковин каури той же желто-коричневой расцветки, но гораздо большего размера.