Острова пряностей

Предприятие увенчалось успехом лишь частично. Предполагалось, что кульминацией поездки будет охота с участием Уоллеса. Но охотники просидели на деревьях в засаде пять часов, сжимая ружья и ожидая появления диковинных зверей, — и хотя местные знатоки уверяли, что быки-олени и кабаны-олени носятся здесь дюжинами, ни одного зверя не удалось не то что подстрелить, но даже увидеть. Уоллесу пришлось удовлетвориться двумя мертвыми аноа, которые были застрелены раньше, но их уже успели объесть местные собаки, да так сильно, что интерес представляли только головы. Кабана-оленя, называемого бабирусса, Уоллесу также не удалось увидеть живьем, однако он смог зарисовать высушенный череп этого животного, с клыками удивительной формы. Они растут не вниз, как обычно, а вверх, прямо перед глазами, и загибаются назад изящным завитком длиной в несколько дюймов. Уоллес не мог придумать никакого иного предназначения этого странного костного образования, кроме как, возможно, того, что искривленные клыки защищают глаза животного, когда оно несется по густому подлеску.

Малео

Но вот поиск малео, в отличие от охоты, оказался очень успешным. Оставаясь на пляже, Уоллес смог с близкого расстояния пронаблюдать за поведением этих птиц во время кладки яиц. Самцов и самок было трудно отличить друг от друга, так как у обоих одинаковое черно-белое оперение — белые перья иногда имели легкий розово-оранжевый оттенок. Также и у тех и у других имелась отличительная для этого вида особенность — ярко-синий шлем, который, вероятно, защищал голову от перегрева. В случае опасности они либо убегали и прятались в кустах, либо тяжело взлетали на ближайшее дерево, где принимались ходить взад и вперед по ветке, совсем как домашние курицы. Самцы наравне с самками участвовали в строительстве песчаного инкубатора — они по очереди рыли лапками крупный черный песок вулканического происхождения, пока не получалась ямка около трех дюймов глубиной. На дно ямки самка откладывала одно большое яйцо, а затем засыпала его песком или галькой. По завершении трудов парочка исчезала в лесу, чтобы через несколько дней появиться со следующим яйцом. Другие малео в это время могли закопать свои яйца в ту же ямку или вырыть поблизости собственные, так что через некоторое время пляж оказывался испещрен ямками, словно барсучьми норами.

Уоллес с интересом отметил, что, отложив яйцо, родители, казалось, больше не проявляли никакой заботы о потомстве. Самец и самка возвращались в лес, оставив яйцо вылеживаться в теплом песке, а птенцы потом выбирались наружу самостоятельно — так же, как маленькие черепашки. Оказавшись на поверхности, юные малео сразу же начинали ходить и, по словам старшего Дювенбодена, уже через сутки могли летать. «Король Тернате» как-то взял на борт своего судна парочку яиц малео, и уже на следующее утро из них вылупились птенцы, а еще через день новорожденные малео порхали по каюте.

На этом этапе исследований Уоллес постоянно искал подтверждения своих идей о происхождении видов, и малео послужили для него отличным примером специализированной адаптации. Он отметил, что острые когти этих птиц и мощные ноги очень хорошо подходят для ковыряния в песке и рытья ямок.

А вот их родственники — кустарниковые большеноги — решали задачу воспроизводства иначе. Они тоже закапывали отложенные яйца, но зарывали их в большие кучи веточек и прочего мусора, так что ноги у них походили на совковые лопаты, с помощью которых они могли сгребать и кидать в кучу ветки, листики и прочий растительный сор.

Но больше всего озадачило Уоллеса странное сообщество животных и насекомых. Этот остров опровергал все предположения и ожидания. Он был очень велик и лежал в центре Индонезийского архипелага, а цепочки из маленьких островков, тянущиеся в обе стороны, соединяли его с соседями — Азией и Австралией. Поэтому ожидалось, что Сулавеси должен кишеть всевозможными животными, видовое разнообразие должно быть огромным и включать виды, попавшие сюда с обоих континентов. «Как часто бывает в природе, — записал Уоллес, — факты оказались в полном противоречии с ожиданиями». На самом деле на Сулавеси обитало на удивление мало животных, и видовое разнообразие было довольно скромным, но многие виды, живущие здесь, не встречались больше нигде на всем земном шаре. Уоллес насчитал 108 видов наземных птиц, что не очень много по сравнению, например, с Суматрой. Но из этих 108 видов только 19 встречались на островах, лежащих к востоку, и только 9 обитали на островах, расположенных западнее Сулавеси. По прикидкам Уоллеса, не менее 80 видов птиц были эндемиками Сулавеси — подобная «степень эндемичности с учетом расположения этого острова вряд ли существует где-либо еще в мире».