Остров живых

Ильяс и Дункан поторапливают нас: вот-вот прибудет транспорт, надо пошевеливаться. Завтракаем стремительно, обжигаясь кофе и торопливо заглатывая бутерброды с какой-то очень твердой колбасой. Для меня оказалось сюрпризом, что часть наших женщин, в том числе Дарья и Краса, убыли в тот самый концлагерь при заводе – посчитали нужным помочь, а там сейчас каждая пара рук желанна. Вот и сразу видно, кофе еще ничего, а бутерброды как топором накромсали.

Суета сопровождается лязгом железа и бряканьем – парни собирают свои доспехи, которые почему-то разбросаны по обоим этажам салона.

– М-да, это совсем не швейцарская караулка! – свысока цедит Дункан.

Сам он уже собрался и сидит как на гвоздях.

– Ну а что у швейцарцев? – спрашиваю его.

– У швейцарцев образцовый порядок! – отвечает Дункан так, словно этот порядок целиком его заслуга.

Наконец все собрались и полубегом с лязганьем добираемся до причала. На причале девственно пусто и безлюдно.

Ильяс чешет в затылке, выразительно смотрит на Дункана.

Начинают связываться с командованием.

Мы с Сашей тоже переглядываемся: из обрывков руготни и страдальческих воплей становится ясно, что самое малое час ждать придется. То ли морячки засбоили, то ли наши «кмамандиры» что-то напутали, но возвращаемся обратно. Придет корыто – оповестят.

Кофе был хорошо заварен. Моя попытка подремать проваливается – веки как на пружинках, самораскрываются. Из принципа продолжаю валяться. Игнорируя намекающие взгляды Ильяса. Впрочем, он очень быстро отвлекается – к нам заявляется пара монетодворских гномов, они тоже хотят поучаствовать «в деле». Отпустили их с трудом, оказывается, пришел крупный заказ.

Все немного удивляются: это какой же? Значки печатать или ордена?

– Нет, разумеется, деньги, – с достоинством говорит гном постарше.

– Только вы пока об этом не треплитесь, – дополняет его напарник.

Наши удивляются еще пуще.

Действительно, кому сейчас в голову придут деньги! Самое время для военного коммунизма. Или еще больше – феодализма. Хотя… Во времена феодализма деньги-то как раз уже были.

– Вообще-то вся классическая литература описывает все обмены на патроны. И в играх то же самое. При приходе Песца деньгами становятся патроны, – объясняет Александр.

Гномы свысока смотрят на сказавшего. Саша спокойно переносит уставленные на него четыре глаза.

– Нет, парень. Патроны деньгами быть не могут, – компетентно заявляет гном постарше.

– И почему нет?

– Потому что часть публики по привычке обязательно эти патроны перед рынком сварит! – ухмыляясь, говорит Дункан.

– Да, и это тоже, – соглашается гном.

– Но дело даже не в этом, – продолжает его напарник, – доступ публики к патронным залежам ограничен. Патроны не в земле растут, а на складах лежат. Значит, пока склады не разграблены, у населения патронов на руках быть не может. Так?

– Так.

– Просто так склады грабить никто не даст. И тем более никакого равноправия не будет, если грабеж начнется. Патроны – это власть куда как прямая. Особенно если денег нет, а патроны есть.

– Но у Беркема…

– У Беркема художественное произведение. Потому на складах либо сядет самый крупный Дом, либо склады будут под Хозяйками. Либо их взорвут к чертовой матери те же Хозяйки, что скорее. Равного доступа не будет. Опять же деньги должны занимать маленький объем и весить как можно меньше, все попытки делать деньги здоровенными и тяжеленными провалились. Уж мы-то знаем… – Гном подмигивает.

– С чего бы знаете? – уже удивляется Саша.

– Потому что самые весомые деньжищи в Российской империи делали на нашем Монетном дворе. Был такой медный рубль, весом в тысяча шестьсот граммов. Елисавета Петровна когда наградила Ломоносова премией в две тысячи рублей, так на двух возах везли.

– Врешь небось?

– Свою историю знать надо. А у нас на Монетном каких только денег не выпускали. Про тюленьи деньги не слыхали?

– Неа.

– Для Аляски выпускались. Бумажные там не прижились, публика была простовата, да и климат. Потому деньги выпускались на коже. И носили эти кожаные деньги связкой на веревочке, потому что опять же кошельков не было. Все чин-чином. Еще и сейчас тюленьи деньги есть недурного сохрана, наша фирма солидная. Так что деньги, конечно, могут быть из чего угодно, хоть из ракушек каури, хоть из пластика, но вот патроны – это вряд ли.

Тут молодой гном хмыкает и показывает, что в курсе компьютерных установок:

– Скорее крышечки от кока-колы деньгами будут. В деньгах ведь есть условность, а патрон в таких условиях слишком уж вещь важная, чтоб вот так его мусолить. Подмоченную купюру просушил – и пользуй. А патрон?

– Эге, и что за деньги собираетесь печатать?

– Золотые рубли и серебряные гривны. Рисунок еще утверждаться будет, но размеры уже известны – с ноготок, как старые копейки. Прикола ради поспорили, какое название давать, но решили эти, а то эфиопские быры или там гвинейские кины – слишком уж экзотично.

– Так вчерашние ящики с конвоем…

– Ага. Именно с металлом.

– Ну а подделок не боитесь? – влезаю в разговор, потому что уж больно морды у гномов самодовольные.