Остров живых

– Вот сейчас все брошу и потороплюсь. Ты смотри вокруг лучше, а то еще подберутся, не ровен час.

– Я смотрю. Ой, мертвяк к нам идет!

Верка подскочила, засуетилась.

Покойник, стоявший раньше у джипа, теперь неуверенно шел к ним, заплетаясь непослушными ногами в достаточно глубоком еще снегу.

– Ты не суетись, Верк. Ты его завали.

– Как???

– Кверху каком! Он неповоротливый, медленный. Бери ружье, прицелься, как я тебе говорила, и стреляй. В башку.

– Ой, я не смогу.

– Что, этот тебя не обижал?

– Еще как обижал! Они все уроды были.

– Так какого черта выпендриваешься?

– Я не смогу. Он же человек все же!

– Да какой человек, ты что, дура совсем? Он упырь, мертвяк и при жизни был гондон! Ве-эрка, стреляй!

– Не могу! Не могу!

– А, чтоб тебя!

Ирина шагнула назад – мертвяк подошел уже слишком близко и тянул руки – вскинула пистолет, зажмурила глаз, как учили, и, прицелившись в темное пятно головы, выстрелила.

Бахнул выстрел, быстро заглохший в сыром воздухе, а мертвяк нелепо рухнул вертикально вниз. Как марионетка с обрезанными ниточками.

Напарница, нелепо держа ружье, подошла поближе. У нее явно начался мандраж.

– Трусишь? – строго и свысока спросила Ирина.

– Замерзла. Ну и трушу, конечно. Как ты его – раз и все. – Вера виновато улыбнулась.

– Ладно. Пошли оставшихся добирать.

Оставшихся Ирка добрала сама, это просто оказалось. Вылезали мертвяки кучей, в одну дверь, мешая друг другу, дальше ползли на четвереньках – не сообразили, что ли, встать, но Ирка потратила всего четыре патрона на всю троицу.

– Слушай, Ирэн, давай сматываться, а?

– Погоди! В джипе пятеро было, а я четверых успокоила. Пятый там.

– Пятая. Та самая Мэри-Сью.

– Однохренственно! По сторонам смотри, мерзлячка!

Решив рискнуть, Ирка проскочила пространство до джипа. В салоне кто-то возился, но наружу не показывался. Приглядевшись через полуосыпавшееся стекло, Ирина поняла причину – растрепанная окровавленная девка с обгрызанным лицом была пристегнута ремнем безопасности.

Подавив первое желание бабахнуть ей в башку, Ирка взяла себя в руки, осмотрелась, прикинула, как стрелять, чтоб не повредить чего в уже и так простреленном салоне, усыпанном битым стеклом, и наконец стрельнула. Мертвячка еще шевелилась, и пришлось потратить еще патрон.

Ирка глубоко вздохнула. Справились все-таки.

– Ладно, тащи сюда железо!

Вера попыталась тащить все стволы, но не потянула, свалила обратно.

– Тяжело очень, Ирэн!

– Погоди, сейчас я подъеду.

Осторожно открыв дверь, смахнула стекла с сиденья, стараясь не порвать перчатку и не пораниться, увидела какую-то тряпку на полу, стряхнула стекла с нее и протерла пропоротое пулями кресло от местами поблескивавшей на нем чужой крови, залезла, выдохнула воздух и, стараясь не смотреть в зеркало на сидящую сзади покойницу, нашла ключи в замке, завела и тихонько тронула с места.

Подъехала к Вере, вместе они выдернули и выкинули из салона Мэри-Сью, сложили на заднее сиденье трофеи и покатили аккуратно дальше – к холмику, забрать шмотки и коврики…

Немножко тряслись руки и как-то обессиленно колотилось сердце, но такого кайфа Ирка давно не испытывала.

– Ладно, давай все же попытаемся уснуть, а то этот Дункан еще долго будет куролесить…

– Хорошо… Вспомнил вот, в инете кто-то написал прямо про него:

Быть рыцарем, братец, полный отстой.
Будь пехотинцем, парень простой.
Чем куртизанить в начищеных латах,
Лупи алебардой – будь, парень, солдатом!

– Вот завтра и глянем, как оно – алебардой-то…

Дункан еще что-то бунчит, но голова как свинцовая. И словно свет выключили, стоило только прижать ухо к подушке…

Утро 11-го дня Беды

Сегодня я точно убью Вовку.

Вот открою глаза – и убью. Взглядом. И он будет помирать медленной и мучительной смертью, а мне его ни капли жаль не будет. Потому что ничего другого мерзавец, заливисто орущий в ухо: «Рота, подъем!» – не заслуживает.

Василиска из меня не получается, Вовка игнорирует мой тяжелый ненавидящий взгляд и только еще и торопит. Внизу у умывальника не пойми откуда толпа. Сразу вспоминается американская карикатура, где из такой же солдатской куча-малы доносится возмущенный вопль: «Кто это чистит мои зубы?!!»

Ситуация понятна: тут еще несколько из парней ОМОНа – те, которые прибыли с Дунканом, вот они кучу и создали. Дрыхли-то они в Артмузее, сладострастно обложившись протазанами и этими, как их там, совнями и бердышами, а на завтрак и умывание к нам прискакали. Видать, с умыванием в музее еще сложнее, чем у нас. Ну да, народу там много, а туалеты не резиновые. Правда, двери в туалетах старинные, еще арсенального производства, мощные, бронированные, ну да это вряд ли помогает.