Остров священной гусеницы

Встречающие, как испарились, когда я вылез из кареты с шевроном армейского сержанта, никому из них не хотелось попасть на фронт, это они перед гражданскими с дубинками смелые. Мне нравилась роль беспредельщика, я шёл по улицам столичного города, встречные патрули прятались по подъездам, смертной казни в стране не было, а дальше фронта, не сошлют, но мне хотелось, ах как хотелось, парочку этих маменькиных сосунков забрать с собой. Продуктовых карточек у меня не было, в военных магазинах я мог скупиться в долг, но в долг цены кусались, я просто гулял по столице Эха. В кармане лежало предписание, прибыть в часть не позже 24.00.Я просто убивал время, которого у меня было уйма, ближайший ковролёт в девять часов вечера, а там от посёлка час ходу до расположения. Проходя мимо одного здания, я услышал знакомый, не типичный для страны Эха, голос. Он, как издеваясь, катился по мостовой: -Милости просим…Вам не кажется, что эта вещь-эксклюзивна…Извините, что я вас назвал сударыней. И только подняв глаза на вывеску, висевшую на здании, на которой было крупными буквами написано-Центральный музей страны Эха, я понял, кому может принадлежать этот противный неэховский голос. Вхождение армейского сержанта в музей, это равносильно появлению кобры в женской бане, музей мгновенно опустел, оставив меня один на один с экскурсоводом. Экскурсовод, одетый в мешковатую форму рядового, запинался, бледнел, смахивая рукавом пот с лица и постоянно поправляя очки, не мог доложиться по форме, и уже готов был получить взыскание, в виде десяти отжиманий или чего похлеще. Меня, в этой форме, он явно не узнавал, для него в музее, я был бог, сидящий выше Святой Гусеницы. Я его хорошенечко встряхнул: -О ба, Историк! Нехорошо старых друзей не узнавать! Он, по привычке, схватился за сердце: -Я, господин сержант, никак нет…Спасатель! И Историк помчался закрывать музей. Он рассказал про ад, который ему пришлось пройти, как его забивали насмерть, как хотели дважды комиссовать, как абсолютно не пригодного к армии…но помог его величество случай, предыдущий директор музея попросил политического убежища, находясь на отдыхе в стране «Ё». Соседняя страна забрала его с удовольствием, вместе с армейскими секретами, который этот директор скрупулёзно копил несколько лет. Говорят, что у него был компромат на самого Генералиссимуса. Потом я рассказал ему всё, что случилось со мной, рассказал за Свистульку, за секретный туннель, ведущий в сад его дома, в Белой стране, рассказал всё про Белую страну, про новую валюту, про то, что осталось меньше 10 тысяч жителей, про новое возрождение, про остров. Теперь я хоть знал, где мне искать Историка. Он сначала схватился за секретный туннель, а потом притих, даже мне показалось приуныл: -Каждому человеку даётся жизнь, чтоб он выполнил возложенную на него богом миссию

Я не знаю, что мне готовит судьба, но не вижу своей миссии в Белой стране. Я наверно пока останусь здесь, в музее, мне пришлось столкнуться с Академиком, с братьями Докторами наук, им ещё пришлось хуже, чем мне, на всякий случай, туннель Свистульки может пригодиться. Я спешил в часть, шла война, я не знал смогу ли ещё встретиться с Историком. Ничего не мог сказать о своём местоположении, сегодня мы здесь, а завтра там, но мы были живы, а это главное.