Остров пропавших деревьев

– Неужели?

– Вот именно. И каждый день разговаривает с фиговым деревом. Клянусь Богом! Я неоднократно заставал его… И самое смешное, что когда он разговаривает с людьми, то заикается и у него каша во рту, но, разговаривая с растениями, становится прямо-таки златоустом. В жизни не встречал более красноречивого человека.

– Как странно!

– Ну да. Может, стоит превратиться в кактус, чтобы заставить его сказать мне больше двух слов. – Хихикнув, Йоргос взял с подставки очередной бокал, осторожно вытер, после чего бросил на Костаса острый взгляд. – Твоя мать приходила сегодня. Чуть раньше.

– Правда? – Костас изменился в лице.

– Да. Она спрашивала о тебе.

– С чего это вдруг? Она знает, что я иногда прихожу к тебе. Она сама посылает меня сюда с продуктами на продажу.

– Да, но она спрашивала, приходил ли ты в неурочное время. А если да, то зачем. – (Их глаза на секунду встретились.) – Думаю, кто-то видел, как ты выходил отсюда с Дефне. А на острове слухи летят быстрее сокола. Сам знаешь.

– Что ты ей сказал?

– Сказал, что ты хороший парень и мы с Юсуфом тобой гордимся. Сказал, что ты иногда заходишь по вечерам, чтобы нам подсобить. Вот и все. Сказал, что ей не о чем беспокоиться.

– Спасибо, – кивнул Костас.

– Послушай… – Йоргос отшвырнул полотенце и положил ладони на прилавок. – Я все понимаю. Юсуф понимает. Но на Кипре много таких, кто никогда не поймет. Вы, двое, должны быть осторожнее. Тебе не нужно объяснять, что дело плохо. С этого дня вы должны уходить по отдельности. Ни один посетитель не должен видеть вас вместе. Слишком большой риск.

– А как насчет персонала? – спросил Костас.

– Они надежные люди. Я им доверяю. С этим проблем не будет.

Костас упрямо покачал головой:

– А ты уверен, что наши приходы сюда вам не повредят? Я не хочу, чтобы у вас были из-за меня проблемы.

– Никаких проблем, паликари[7]. Об этом не волнуйся. – На лице Йоргоса появилось задумчивое выражение. Быть может, тень воспоминания. – Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу: когда мы молоды, нам кажется, что любовь будет длиться вечно.

Костас почувствовал, как по спине пробежал холодок, изнутри поднялась зловещая волна страха.

– Сочувствую, если у тебя в жизни был неудачный опыт, но у нас все будет иначе. Наша любовь никогда не умрет.

Йоргос ничего не ответил. Только юнец способен сделать подобное заявление, и только зрелый человек способен понять его несостоятельность.

И в ту же секунду дверь отворилась и в таверну вошла Дефне, одетая в темно-зеленое платье, окантованное серебряной нитью, ее глаза ярко блестели. Попугай Чико, взволнованный ее появлением, принялся топорщить крылья и верещать:

– Дапни! Дапни! Чмоки-чмоки!

– Вот наглец! – Дефне повернулась к Йоргосу с Костасом. Ее энергичная реакция сразу же развеяла царившую в зале мрачную атмосферу. – Ясу!

Костас пошел ей навстречу, широко улыбаясь, несмотря на грызущее его изнутри беспокойство.

Святые

Кипр, 1974 год

Его мать была крайне набожной. Сколько Костас себя помнил, она всегда была такой, но с годами религия стала все больше и больше влиять на их жизнь. На деревянных полках на белых стенах, в закапанных свечным воском углах стояли на страже иконы, взиравшие из незнакомого мира и молча наблюдавшие за происходящим.

– Не забывай, что святые всегда с тобой, – говорила Панагиота. – Наши глаза замечают лишь то, что у нас под носом, но со святыми все по-другому. Они видят все, левенти му[8]. И моментально обо всем узнают. Ты можешь обмануть меня, но не сможешь обмануть святых.

Подростком Костас мог часами размышлять над оптической структурой глаз святых. Он вообразил, что их глаза, совсем как у стрекоз, должно быть, способны получать 360-градусную картинку окружающего, хотя и подозревал, что мать не одобрила бы подобный ход мыслей. Лично он, Костас, был бы счастлив обладать свойствами стрекозы – например, иметь возможность парить в воздухе, точно вертолет, ведь именно этот уникальный полет вдохновил ученых и инженеров во всем мире.

Его самые яркие детские воспоминания были о том, как он сидит перед горящим очагом на кухне и смотрит, как мама стряпает, ее лоб при этом медленно покрывается тоненькой пленкой пота. Мама вечно работала, о чем свидетельствовали натруженные руки: мозолистые руки, с ободранными костяшками от жестких моющих средств.

Когда Костасу было всего три года, он потерял отца, который умер от болезни легких из-за продолжительного воздействия асбеста. Черная смерть от белой пыли. Минерал, добываемый на восточных склонах Троодос, в больших количествах экспортировался с Кипра. По всему острову горнорудные компании добывали железо, медь, кобальт, серебро, пирит, хром и золотоносные породы. Международные компании получали гигантские прибыли, в то время как в шахтах, на заводах и фабриках местные рабочие мало-помалу отравлялись.