Осторожно, треножник!

Эта сакральная линия, отмеченная выше у Сарнова, налицо и у Свердлова, в провокативной статье которого много иронии посвящено, среди прочего, моим работам и даже личности. Само по себе это возражений не вызывает, назвался груздем – полезай в кузов, с черного пиара – хоть шерсти клок. Приведу лишь характерное сакральное место:

«Но <…> если западные последователи Фрейда и поклонники де Сада чинно занимались Бодлером, Лотреамоном, Батаем и Жене, то наша доморощенная “сексуальная” критика, не желая ограничиваться Сорокиным и иже с ним <…> “поворотила на детей” <…> Один из первых уроков \'садистского\' обращения с отечественной школьной и детской классикой продемонстрировал мэтр структурализма А. Жолковский в статье “Морфология и исторические корни ‘После бала’”» ( Свердлов 2006: 70).

Что тут скажешь? Во-первых, рассказ не детский, во-вторых, по Фрейду, именно детство – самый психотравматический период, в-третьих, есть работы западных фрейдистов о Пушкине, Гоголе, Толстом, Достоевском, you name it, а у меня есть психоаналитическая статья о Лимонове… Главное же, основная мысль Свердлова, человека сравнительно молодого и начитанного, – та же, что у Сарнова: тащить, не пущать, не любопытствовать.

271

М. Бахтин, М. Горький, Л. Кацис, Ю. Лотман, О. Мандельштам, К. Маркс, В. Набоков, Б. Окуджава, Б. Пастернак, А. Пушкин, Л. Толстой, К. Чуковский – вот примерный состав этой коалиционной арбитражной комиссии по теории литературы.

272

Козлов 2005 (раздел «Поэтика и риторика социальных наук») – Зенкин 2006 (раздел «Полемика») – Козлов 2006: 166–178 (раздел «Полемика»).

273

Литература о Вебере, приведенная в библиографии, не оставляет сомнений в глубокой фундированности исследования.

274

Он называет его «поэтикой гуманитарного дискурса» ( Зенкин 2006: 147). Козлов к этому термину придерется ( Козлов 2006: 167 сл.), предпочитая говорить о «тропологическом анализе» ( Козлов 2005: 55), но, по-моему, они хотят одного и того же, и Зенкин справедливо видит в первой статье Козлова попытку близкого и ему, Зенкину, «методологического манифеста» ( Зенкин 2006: 147).

275

Правда, из прослушанных полвека назад лекций по сравнительной грамматике индоевропейских языков вспоминается словоформа εδεκα, единственная дошедшая (во всяком случае, на тот момент) от фракийского языка, что не мешало ей использоваться при реконструкции всех его уровней – фонологии, словоизменения, словообразования и синтаксиса (допускалось, что она могла образовывать самостоятельное предложение). На каждом очередном занятии мы с ехидным нетерпением ожидали неотвратимого появления этого слова. Насколько помню, большинство делаемых утверждений держались на его соответствии др. – гр. аористу \'έθηκα.

276

Ни тот ни другой не упоминают о теории метафоры Дж. Лакоффа и его школы.

277

Некоторые сцены между И. И. и И. Н. предвосхищают посещение Чичиковым Ноздрева, попытки последнего навязать Чичикову ненужные ему сделки и даже связать его. Общий знаменатель – нарушение всех возможных, прежде всего межличностных, границ.

278

Доклад не опубликован; см. краткое изложение в: Мильчина 2006; см. также реплику Н. Мазур в «Стенгазете» («О “Меди Алкивиада”»;html?id=%202178) – ответе на появившуюся там же заметку М. Ямпольского об эпиграмме Баратынского («Медь Алкивиада»;, написанную по следам показанного ему раннего варианта настоящей статьи.

279

Убедительный опыт подобного интермедиального соотнесения – исследование об источнике черных до плеч кудрей Ленского, каковым оказывается мраморный портрет Шиллера работы Даннекера, известный ко времени написания «Евгения Онегина» во множестве скульптурных, живописных и иных копий (Мурьянов 1997).

280

Здесь впервые под сурдинку вступает и звук.

281

Глух – вторая и последняя уступка аудиальности (ср. смех в I строфе), слеп – продолжение и обращение визуальной серии: предвестием этого переноса взора в будущее было отведение взора девами в сторону.

282

Его появление подготовлено – Алкивиад с самого начала дан задумчивым.

283

Драматическая развязка сюжета поддержана структурами других уровней, в частности фонетического, главный эффект которого – оркестровка финальной строки на У : Д У мал: к лиц У ли ем У б У дет лавровый венок? Число ударных У в строках образует четкий рисунок: в I строфе это постепенный подъем, сменяющийся спадом в конце (0-1-2-1), а во II – подъем, к концу становящийся еще более резким (1-1-2-4), давая финальную серию из 5 ударных У . А за пределами собственно текста, как отмечает Мазур, дополнительный свет на концовку отбрасывает доступное Баратынскому и его читателям знание о бесславной кончине Алкивиада.

284