Остёр на язык (СИ)

— А названия: Озеро Нежности, Счастья, Залив Любви, Верности, Согласия, мило звучит и, — Денис замирает. Раньше подобного не случалось. — Ты что… слушаешь? — удивляется он.

— Это иллюзия.

— Тогда понятно.

***

После уроков захожу к Александру Владимировичу.

— Здравствуйте, Александр Владимирович, сегодня я не готов.

Я говорил, что зайду к нему отчитаться. По поводу того, что я не готов отчитаться, тоже надо отчитаться.

— Здравствуй, Вадим. Ты выглядишь напряжённым.

Я киваю.

— Вы сегодня не выходили курить.

— Да. Работой завалили. На перекур не было времени.

— Вот как. Везёт, — думаю вслух. — Я пойду. Переработаю как-нибудь напряжение.

— Звони в любое время.

***

Прихожу домой и валюсь в кровать.

Идти кататься – тоже не канает. Пока я в таком состоянии, нарочно или нет (это всегда первое) я буду наносить ущерб. До площади долго гнать, сколько людей мне попадётся? Сколько я измотаю нервов и напряжения накоплю? Лучше отлежусь и приструню мысли.

Лежу час, два. Иногда закрываю глаза и проваливаюсь в дрёму, иногда смотрю в потолок и думаю, что он не меняется. А иногда смотрю в окно. На многоэтажку и ряды восходящих окон, одно над другим. На разбросанное по квадратам небо.

Первое, что я заметил, когда мы переехали, – это то, что небо здесь не отличается. Оно то же самое. На него я и Коля смотрели с сопки, окраины города, до которой добирались весь день пешком, или с моста над речкой. Каждого из пяти мостов, где неслись машины и срывали ветром.

Я перестаю дышать. Пытаюсь вспомнить запах реки, запахи газов автомобилей, жгучего солнца в августе, но я только вижу: пурпурный закат, как мякоть спелой сливы, нежно-голубой восход с кромкой мягкого сияния на горизонте, тысячу звёзд, которые складываются в созвездия и задают ориентиры, и пытаюсь вспомнить, когда я перестал их видеть?

Я смотрю на разрозненные куски неба.

Наверняка тогда, когда я перестал смотреть на Колю.

Убожество.

========== 7. Пятница-суббота, 26-27.04 ==========

Встаю с кровати, когда приходят родители. Чтобы поприветствовать маму, чтобы достать старика.

— Это я слышал, скажи что-нибудь новенькое. Если созреешь второй раз, — отвечаю старику на подкол и подхожу к маме. — Помочь? — спрашиваю и смотрю через её плечо: на столе коробки китайской лапши.

— Спасибо, Вадим, правда, здесь помогать не с чем. Кстати, папа предлагает сходить в новую бургерную. Как ты на это смотришь?

— Исключительно положительно, — и добавляю громче: — А эти новые бургеры никуда у папы не отложатся?

— Главное, чтобы у мамы не отложилось.

— Если отложится, её никто не разлюбит, а к твоей красоте, и надобности, появятся вопросы.

— Ты в кого такой языкастый? — спрашивает старик и проходит на кухню.

— В того, кто был молод двадцать лет назад.

— Да, мама тогда была неукротимой, — смеётся старик и обнимает маму сзади.

— Конечно, — она гордо поднимает лицо. — Без помощи посторонних укрощала диких зверей и обращала в домашних.

— Так вот что со стариком случилось.

— Ладно вам, — говорит мама, — не будем искажать факты нашей биографии, а насладимся настоящим.

Я и старик поддерживаем.

***

— Вадим, ты хорошо выглядишь, — обращается голос Дениса до того, как я замечаю его и закрываю уши.

— Хоть человеком стал! — драматизирует Гоша на пятачке.

— Усохни, — говорю ему и показательно зажимаю сигарету между средним и безымянным пальцами.

— Всё напряжение выпустил? — спрашивает Александр Владимирович.

— Да, — отвечаю с улыбкой. — Но сегодня не смогу к вам зайти, — замечаю, что мой тон смягчается.

— Подлиза, — не терпит обращение Гоша.

— А ты – скотина, которая думает, что защищает мои нервы.

— Как с тобой общество мирится?

— Я составляю его часть.

— Вы оба – часть общества, — говорит Петя. — Но зачем такая нужна? Кто скажет?

— Чтобы находить проблемы? — Вася говорит про себя, но все слышат и оценивают смехом, кроме меня и Гоши.

— Блять, это же отсылка к субботе?

— Неделя прошла! — напоминает Гоша и заваливается на моё плечо. — Это нельзя не отметить. Поздравляю, брат, целую неделю тебя не домогались. Как ощущения? Что испытываешь?

Я не отвечаю, но смотрю в точку между бровями Гоши. Он напрягается и медленно отодвигается.

— Почему ты молчишь?

Виснет молчание. Даже Александр Владимирович с любопытством наблюдает за тем, как событие развернётся.

— Меняю характер. Но отпиздить тебя я всё равно хочу.

— Где ты его меняешь?!

— Глубоко. В душе.

Гоша отходит на безопасное расстояние, в сторону Александра Владимировича – прекрасная стратегия.

***

Встречаю родителей около станции. На маме новое платье – длинное, тёмно-красное. Одно из тех, которые она показывала в полицейском участке.

— Как оно? — спрашивает мама и расправляет плечи. Волосы для выхода подкрутила.

— Замечательно, — одобряю я. — Погоди, есть ли в природе вещи, в которых ты бы выглядела плохо? По-моему, нет.

— Вадим, — смеётся она.

Я рад слышать её смех. Смущённый, но искренний.

— Как ответишь? — смотрю на старика, а он улыбается. Подходит к маме и величественно обнимает за плечо:

— Куда там старикам за молодёжью гнаться.

Да, старикам.

— Не может быть! Это секретная техника: «Цифра в паспорте»!?