Остап Бендер и Воронцовский дворец

— Ну что же, драки не будет, это лучше, — сел за руль таксист и хотел было завести уже мотор, как из квартиры Фуртунатова вырвались на улицу крики и звон разбиваемой посуды. На шум семейной драмы из окон соседних квартир повысовывались жильцы. Затем из дома выбежала в ночной рубашке женщина с криками: «Ой, убивает!» Засветились окна и других квартир дома на улице «Юных молодоженов».

Вот какое событие произошло в Мариуполе, после которого компаньоны получили второе и сразу третье письмо.

«Здравствуйте наш капитан Остап Ибрагимович, ваш старший помощник Александр Балаганов и главный механик Адам Казимирович! У нас всё хорошо, как мы вам и писали, если не считать настойчивые попытки бывшем жены Сан Саныча снова вернуться к нему. Так как тот муж, к которому она ушла от Сан Саныча, выгнал её по причине неверности. Вернувшись из командировки, застал её с любовником…"

Бендер прервал чтение и рассмеялся, говоря:

— Одну женщину спрашивают: «Кто это тебе такой фингал поставил под глазом?». "Муж», — отвечает та. «Так он же в командировке!», «И я думала, что он в командировке…».

Развеселив своих компаньонов, Остап читал вслух дальше:

«… Но как для нас не удивительно, Сан Саныч решительно отверг её притязания на супружество. Удивительно потому, вспомните, капитан, как он переживал, когда она оставила его, как запил из-за этого. А сейчас, говорит, видеть эту «Дездемону» не желаю. Значит, живя со мной, она и мне чайник вешала своей неверностью, подлая. Но тут, как мы понимаем с Федором Николаевичем, есть и вторая причина. Почему с Федором Николаевичем, друзья? Потому что это письмо мы пишем только вдвоем, без Мурмураки. А вторая причина, решили сообщить без его ведома, у него завелась другая женщина. Серьезная такая, обходительная, умасливает его всячески, отчего и пить он уже, думаем, разучился. Но всё это хорошо, всё правильно, если бы его бывшая Мира (так зовут первую жену Сан Саныча) не начала копать под его благополучие, а значит и под нашу рыболовецкую артель. Начала интересоваться нашим патентом, катером, домом вашим. Хорошо, что она никаких прав не имеет на квартиру Сан Саныча, она оттуда выписана в свое время, когда ушла от него, а ордер на Мурмураки Сан Саныча был оформлен. Так что в этом деле, он имел её ввиду. А вот по нашим успешным рыбопромысловым делам она начала творить нам одно беспокойство. Это письмо пишем у Федора Николаевича, чтобы не знал пока об этом Савва. До свидания. Крепко жмем вам руки, ваши Ф. Прихода, И. Кутейников».

— А вы говорите, помните, почему это я не собираюсь еще жениться? Командор? — сказал Балаганов, когда Остап закончил коллективное чтение мариупольского письма.

— Не правы, Шура, не правы, я говорил, что женитьба есть цепи, для вольного орла, обязанности, дети пойдут, мол. Но мы с вами еще не в летах, а вот вы, Адам Казимирович, — взглянул он на молчащего старшего компаньона.

— Как вы смотрите на женитьбу?

— Как смотрю, братцы… — помолчал несколько усач.

— Да так, Остап Ибрагимович, и Шура… Если откровенно, то могу сказать, что я уже испытал такое, братцы, — застенчиво отвел глаза в сторону он.

— Были женаты? — удивленно стремился заглянуть в глаза Козлевича Бендер.

— Испытали? Были семейным? — придвинулся с другой стороны к своему учителю по автоделу Балаганов.