Останься со мной

- Миллион хочешь? - Лассе поморщил презрительно губы, блефуя. Его серые газа сверкали, словно он выигрывал очередную партию в покер.

- Больше, - хохотнул бандит. - Сколько стоит твоя девочка? А?

- А твои родственники? - поинтересовался вкрадчиво Лассе. Черт подери. Неужто жили и умерли в один день?! Но нет. Блеф до конца. - Люси?

- Эта шлюха не стоит ничего! - прорычал американец яростно, наводя пистолет в перепуганное лицо женщины, и Лассе одним взмахом откинул ее от себя.

Бандит чуть выступил из-за Леры, дуло его пистолета проследовало за Люси, словно притянутое магнитом, и два выстрела слились практически в один. Рыжий прикончил Люси; он хотел показать Лассе, как она мало значит и лишь на миг отвел дуло пистолета от головы перепуганной Леры. Этого было достаточно, чтоб Лассе хладнокровно нажал на курок, разбив пулей его профиль, откинув выстрелом его от вскрикнувшей девушки.

Люси с простреленной головой упала, замолкнув навсегда; ее юбка неряшливо задрадлась, и стали видны ее чулки и кружевные трусики - словно она и после смерти пыталась кого-то соблазнить, привычно с кем-то расплатиться своим телом, раскинув бесстыдно ноги.

- Все, что я делаю руками, хорошо, - выдохнул Лассе, откидывая пистолет, увидев, как отлетел бандит и как оседает перепуганная до обморока Лера.

Он подхватил ее у самого пола, почти без чувстве, почти ничего не соображающую. Глаза ее закатывались, словно она умирала, не в силах удержать душу, и Лассе, содрав со сбитых рук перчатки, осторожно коснулся ее холодного личика горячими от крови и напряжения пальцами.

- Лера, - шептал Лассе, сжимая ее обессилевшее тело, прижимая ее холодное личико к своей щеке. - Милая моя… Лера… любимая моя… ну же, посмотри на меня! Лера, Лера!

Глава 25. Останься со мной

Миша хлебал бульон домашнего приготовления, удобно устроившись на подушках, и щурился на яркое сентябрьское солнце, любопытно заглядывающее к нему в окно.

Акула явился перед рассветом, уставший, потухший, помятый, с разбитыми в кровь руками. Одежда его была испачкана брызгами крови, и кто-то из охраны накинул ему на плечи его пальто, чтобы скрыть от посторонних глаз бурые пятна на порядком испачканной, некогда белоснежной сорочке.

- Лассе Янович! - увидев в своей палате Акулу, едва не шатающегося от усталости и нервного напряжения, приветливо воскликнул Миша. - Присаживайся, давай. Ну! Знатно повоевал, одобряю. Молодец. Коротко, ясно, по делу. И рука не дрогнула.

Миша замолк, внимательно глядя в осунувшееся, ставшее острым и хищным лицо Лассе, и тот, словно стараясь стереть страшные воспоминания, с силой потер глаза ладонью. Когда адреналин перестал кипеть в крови, пришла усталость, жуткая усталость, и понимание опасности, от которой сердце останавливалось.

Он помнил, как целился в рыжего, которого из-за Леры едва было видно, помнил, что размышлял, что может девушку зацепить, и думал о том, что столько лет играл,  делал свои пальцы,  руки сильными, чтобы сейчас, в нужный момент, они не дрожали.

 Больше всего он боялся смотреть в тот момент в глаза Леры, боялся увидеть в них ужас оттого, что делает. Боялся увидеть в них осуждение, немой крик - убийца! Но Мишины слова назойливо, как пчелиное жужжание, звучали в ушах: «Или ты их, или они тебя. Леру твою. Иного пути нет».

И Акула не смотрел ей в глаза. Не думал. Не колебался. Отбросив прочь все мысли, все эмоции и сомнения, он просто делал. Делал то, что должен. Ведь никого, кто мог бы это сделать вместо него, тут не было.  Делал,  чтобы никто не смог причинить его Лере вред. И неважно, что она подумает потом. Жизнь идет здесь и сейчас, и если не решиться, то «потом» может и не быть…

- Ствол скинул? - деловито осведомился Миша. Лассе лишь молча кивнул, и Миша разразился зловещим клекотом: - Ну, прям профи!

- Лере плохо, - произнес Лассе наконец, разжав до того крепко сжатые, словно каменные губы. - Я напугал ее. Она видела, как я…

- Вот и хорошо, что видела, - перебил его Миша жестко. - Хорошо. Пусть знает, как оно достается, счастье-то, и покой. Ничего с ней не сделается; цела вон зато осталась. Укольчик ей сделают, успокоят, и будет как новенькая. Не думай, Лассе Янович. Все позади. Вот теперь - все позади. Зачистили-то всех?

- Всех, - бесцветным голосом ответил Лассе. - Кто?..