Останься со мной

«Буду ждать» — соглашаюсь и угрюмо откладываю телефон в сторону. Мозгами понимаю, что Степан к ней не сунется ни при каких условиях, а все равно бомбит. Убивает, что она так просто находит общий язык со всеми, кроме меня. Такое чувство, что даже наемник, которому я плачу бабки, и тот помогает ей, а не мне.

Пока я накручиваю себя, Леха утаскивает со столика мои часы и исчезает где-то в недрах Артуровской квартиры. Пусть. Будет повод наведаться еще раз.

Я собираюсь. Отказываюсь от завтрака, потому что, во-первых, кусок в горло не лезет, а во-вторых, не хочу напрягать Веронику своим присутствием. Не знаю, как она вообще согласилась, чтобы я остался у них на ночь.

Арт отвозит меня. Пока в машине — вяло переговариваемся. Постоянно трезвонит телефон, то у меня, то у него. Брат чувствует, что я немного не в адеквате, поэтому постепенно перетягивает все звонки на себя, позволяя мне сконцентрироваться на другом. Это другое бурлит во мне, причиняя почти физический дискомфорт. Я не привык чувствовать так много всего, не умею. Мне гораздо проще отсечь лишнее, поставить блоки и забивать все свободное время работой.

В памяти гремят слова Кирилла: Демид у нас эмоциональный кастрат, инвалид.

Он тогда бросил мне это в лицо, как само собой разумеющееся, а мне потребовалось до хрена времени и одна рыжая зараза, чтобы самому это осознать.

Сегодня я специально расшатываю все свои блоки еще сильнее, заставляю себе проживать каждый момент, не позволяя закрываться от окружающего мира.

Это капец как сложно. Многолетние привычки срабатывают на автомате, рефлексы тянут в привычное русло, но я давлю их, вытаскивая на поверхность другого Демида. Он так сопротивляется, что от напряга можно сдохнуть. Я не представляю, сколько усилий надо потратить чтобы перебороть самого себя.

Верно говорят: главный враг всегда внутри нас самих.

Я справлюсь. Главное, чтобы ежовое «лекарство» было рядом. Без нее другого Демида точно не будет.

В половину одиннадцатого ловлю сообщение от Стефа.

«Едем. Жди».

— Едет он, — ворчу, снова раздражаясь из-за того, что Лерка его подпускает ближе, чем меня.

Ноги бы повыдергивал. Но Ефремов сам кому хочешь и что хочешь повыдергивает. Там такая подготовка за плечами, что мама не горюй. Профессионал.

К одиннадцати я уже просто прилипаю к окну, и чуть инфаркт не хватаю, когда вижу, как на улицу выворачивает серая машина. Тормозит возле моих ворот.

Ну все, Барханов. Вперед. Тебя ждут самые важные переговоры в твоей жизни.

Я не помню, как оказываюсь у входной двери. Хлопаю по панели, открывая им ворота и вываливаюсь на крыльцо. Взрослый мужик размером со шкаф, а коленки трясутся как у сопливого пацана, которого ведут на ковер к директору.

Стеф выскакивает первым, коротко кивает мне в знак приветствия и открывает заднюю дверь. Из салона никто не спешит появляться. Я слышу Лерин голос — она уговаривает Максима хорошо себя вести, и не дышу.

Кислород отказывается пробиваться в легкие. Жду. И только когда Вознесенская выныривает наружу медленно выдыхаю. Наполовину. Второй выдох — когда она подхватывает из салона сына и разворачивается ко мне.

«Я нужен?» — гудит телефон в моей руке.

«Нет»

Стеф обменивается пятюней с моим сыном, вызывая у меня приступ колючей ревности, молча садится в машину и уезжает, оставив нас наедине. На площадке перед домом искрит он напряжения, когда наши с Леркой взгляды пересекаются. Она натянута, как струна, я — будто кол проглотил, даже пошевелиться не могу. Смотрим друг на друга, расстреливая эмоциями. Она закрыта и не верит мне, я — говорю, что не отпущу. Все это без слов.

— Мама? — сын первый подает голос, выводя нас из коматоза. Возится у нее на руках, требуя, чтобы спустили на землю.

С этот момента мой взгляд намертво приливает к нему.

Светленький, издалека до одури похож на Кирюху. Мой.

Не чувствуя под собой ног, я спускаюсь по ступеням и иду к ним.

Глава 26.2

Глава 26.2

Лера наблюдает за моим приближением с таким обреченным видом, будто ее привели в процедурный кабинет и хотят поставить здоровенный укол. Еще и Макса задвигает за себя. Это выходит у нее неосознанно, на автомате. Она просто его защищает от меня. И это так…Так…Капец в общем.

— Привет, — голос, как не мой.

— Здравствуй, Барханов, — Еж выставляет вперед свои иголки. В ее интонациях полно протеста, а еще страх, который ей не удается скрыть.

Я пока не могу пригладить эти иголки, нужно время и подходящие слова, а у меня их нет. Кажется, я вообще растерял весь словарный запас. В голове белый шум.

Максим, неуверенно обнимает мать за ногу, а наблюдает за мной. Внимательно, немного хмуря светлые брови. У него глаза голубые, а мимика похожа на Леркину и одновременно на Кирюхину.

Я чуть не называю его про себя Мелким, но отвешиваю мысленный подзатыльник. Это Макс, мой Макс, а не тень Кирилла. Кирилла больше в наших жизнях нет и не надо.

Присаживаюсь рядом с сыном на корточки и кое-как улыбаюсь:

— Ну, что, давай знакомиться?

Он как-то по-взрослому поднимает брови, чуть подается назад и уверенно произносит:

— Нет, — отворачивается, плотнее обнимая мамкину ляжку.