Останься навсегда

Она рассмеялась и отступила на шаг назад, благодарно улыбнувшись ему. Он улыбнулся в ответ, но улыбка его была такой же натянутой и неестественной, как и ее, а глаза совсем не смеялись.

«Господи, что же с нами будет?» – с болью подумала она.

Но тут в кухню ворвались дети, весело болтая, смеясь и шумно требуя, чтобы дядя немедленно вспомнил про подарки. Джули тут же принялась выговаривать им за плохое поведение, а потом вся эта шумная компания закружила Кейт и вынесла в гостиную.

«И с чего я взяла, что на этот раз все будет проще?..» Дети облепили Оливера со всех сторон, и до чего же чудесно он смотрелся в их окружении! На всех подарках были написаны имена их обоих, и время от времени кто-то из детей подбегал к ней, чтобы поблагодарить и вместе рассмотреть подарок, но в основном они все-таки тянулись к Оливеру.

А тот полностью погрузился в общение с ними, не замечая ничего вокруг. После обильного праздничного ужина, когда дети едва могли передвигаться от огромного количества съеденного, он уселся на большой диван, а они устроились по обе стороны от него. Те, кому не хватило места, сели прямо на ковер у его ног, а Кейт предоставили сесть в кресло подальше от всего этого безобразия и позаниматься с малышкой, пока Джули отдыхала наверху.

Элизабет ушла в кухню, Стив занялся уборкой в столовой, а Кейт с Оливером остались наедине. Впрочем, разве можно быть наедине, когда в комнате еще пятеро детей? Кейт в этом сильно сомневалась.

Они немного посмотрели телевизор, включив его как раз вовремя, чтобы успеть увидеть последний кадр какого-то рождественского фильма. Кейт постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд Оливера и понимала, что он не поверил ей, когда она убеждала его в том, что с ней все в порядке. «Если бы ты только знал…»

Когда дети немного отдохнули, им наскучило сидеть без движения, и они стащили Оливера с дивана на пол и набросились на него всей кучей, воинственно размахивая игрушками. Но лучшей игрушкой, вне всяких сомнений, был он сам – особенно когда катался по всей комнате и позволял им забираться себе на спину, изображая скаковую лошадь.

Усадив себе на спину сразу троих, он на четвереньках скакал по комнате, а дети визжали от восторга и пришпоривали его, как настоящие наездники. Его лицо сияло счастьем, а Кейт чувствовала себя так, словно ее разрывали на части.

«Вот что ему действительно нужно», – подумала она. Такая же огромная, шумная семья и все эти милые домашние радости… В отличие от многих других мужчин, он был просто создан для всего этого, и сложно было представить себе, каким образом судьба могла пошутить над ним более жестоко и изощренно.

Девочка в ее руках внезапно вытянулась, надула пухлые губки и замахала крошечными кулачками. Через секунду ее личико сморщилось, и она заплакала – сначала просто тихонько всхлипывая, а через мгновение уже захлебываясь плачем.

В дверях тут же появился Стив. Печально улыбнувшись, он подхватил свою крошечную дочку на руки и, ухмыльнувшись брату, понес ребенка наверх, к Джули.

Оливер взглянул на нее:

– Ты в порядке?

Она кивнула и быстро перевела разговор на другую тему:

– А как там поживают твои собаки?

– Ничего страшного с ними не случится. Я бы привез их сюда, но даже в такой большой дом не поместились бы четверо неугомонных детей, две собаки и целая гора еды.

Кейт вздрогнула от мимолетной мысли, а он, не заметив этого, улыбнулся ей:

– Через пару минут сядем пить чай. Они там, наверное, уже закончили свои дела на кухне, да и Джули уже должна вот-вот спуститься.

Через пару минут она действительно вошла в гостиную и устроилась на диване рядом с Кейт. Задрав свитер, Джули принялась кормить ребенка.

Кейт отвернулась, чтобы не видеть, как маленькие ручки девочки потянутся к набухшей, покрытой синеватыми венками груди, чтобы не смотреть на капельки молока, стекающие по ее подбородку. Но она все равно слышала характерные звуки, и каждый из них словно ножом резал ее сердце, напоминая о том, что ее грудь никогда не сможет выполнить то, что предначертано самой природой.

– Чай, – объявила Элизабет, вручая Кейт большую кружку, и робко улыбнулась ей, словно извиняясь.

– Спасибо, – отозвалась Кейт и мягко прикоснулась к руке женщины в жесте примирения. Та на короткий миг сжала ее ладонь в ответ, а потом отправилась обратно в кухню за очередной порцией чашек и – невероятно! – новой горой еды.

Они с большим трудом справились со сладкими булочками и рождественским пирогом, а потом Оливер взглянул на часы и, скидывая с себя по-прежнему липнувших к нему детей, объявил:

– Нам пора идти.

Не обращая внимания на то, что дети тут же протестующе заголосили, он поднял Кейт, сунул ей в руки ее пальто и подтолкнул к выходу.

– Я даже не знаю, как благодарить тебя, – сказала Кейт, обращаясь к Джули, и глаза ее золовки наполнились слезами.

– Не выдумывай, – ласково ответила она. – Я ужасно рада, что ты приехала. И прости еще раз за Элизабет. Я готова была ее на месте убить.

– Не стоит. Не мучайте ее, она права.

Мгновение Джули молчала, просто глядя ей в глаза, а потом протянула руки и заключила Кейт в объятия.