Осознание

– Мимо проезжал? Так, может, и дальше поедешь… мимо?

– Да так в общем-то и собирался, – дернул уголками губ киборг. – Я-то уеду, а вот она – нет.

– Кто? – Женщина дернулась.

Она что, не видит свою дочь? Артур всмотрелся, потом настроил зрение. Опа… А ведь она практически ничего не видит. Катаракта, похоже, или что-то ей подобное. Скорее всего, только силуэты уже и различает. Как, интересно, узнала, что мужчина? Хотя чего тут гадать, женщины, наверное, здесь особенно-то и не ездят.

– Мама, это я!

Ну вот, слезы-сопли, девчонка у матери на шее висит, та уже свой воздушный кулак сбросила… Артур повернулся и отошел в сторону, аккуратно присел на удачно подвернувшуюся кочку. Ну, все, замечательно. Если еще удастся Джоанну здесь оставить, вообще здорово получится.

Джоанна

Спокойствие, которое Джоанна чувствовала рядом с Артуром, убаюкивало, и это было плохо. Во всяком случае, так ее всегда учила мать, да и в академии говорили примерно то же самое. Вот только сейчас девушка ничего не могла с собой поделать, ощущения были такие, словно между ней и жизненными невзгодами выросла каменная стена. Высокая такая, мускулистая стенка. Лишь теперь Джоанна начала понимать многих сверстниц, которые стремились замуж. Если это дает такое же чувство защищенности, то дело в чем-то даже и стоящее, хотя, конечно, не факт, что все мужчины именно такие. Впрочем, не с ее опытом, точнее, отсутствием такового, судить.

Очередное подтверждение своим умозаключениям девушка получила в последний день поездки, в деревне под абсолютно непоэтичным названием Пахучка. Название было в свое время дано заслуженно, потому как совсем рядом с деревней, в те времена еще крохотной, в пять или шесть дворов, находилось небольшое болотце. Воняло оно преизрядно, особенно в жару, потому деревню так и прозвали. Прошли годы, болото давно осушили и распахали, и земля там оказалось чудо как хороша, а название осталось, намертво приклеившись к деревне. Жители ее, впрочем, и не протестовали особо, привыкли за столько поколений, разве что огрызались, тоже привычно, когда по их деревне, да и по ним самим, в приступе острословия проходился кто-нибудь из соседей. Житейская ситуация, не более.

В этих местах Джоанну хорошо знали, хотя, честно говоря, и не особенно любили. Ну, те, кто постарше, – понятно, она для них была дочкой колдуньи, которую уважали, побаивались, пользовались ее услугами, но при этом старались без нужды дел с ней не иметь. Места здесь были не то чтобы дремучие, но и сосредоточием цивилизации не назовешь. Каков район – таковы и люди, а потому на все непонятное крестьяне смотрели излишне настороженно, и мрачноватая слава матери-ведьмы поневоле распространялась и на дочь. В детстве ее это задевало, а потом то ли привыкла, то ли повзрослела и перестала обращать внимание.

Со сверстниками отношения сложились несколько по-иному. Вначале, пока были в нежном возрасте, особых проблем не возникало, а вот после стало заметно интереснее. Девушки Джоанну невзлюбили, считая, что она отбивает у них парней. Ну да, для них она была чужой, лишней соперницей. С парнями было немного иначе. Они, по извечной мальчишеской тяге ко всему необычному, за Джоанной не то чтобы косяками ходили, но знаки внимания все же оказывали. Притом что она красавицей по местным меркам не была – худая и мелкая. Такая ни с вилами сено от зари до зари перекидывать не сможет, ни одновременно работать в поле, обихаживать дом да за дюжиной ребятишек приглядывать. Но – зато дочка ведьмы, а потому интересно же! Вот тогда она и познакомилась с Мареком.

Вообще, Марек в то время не представлял собой ничего особенного. Обычный голенастый, нескладный подросток. Разве что драться уже тогда умел лучше всех в деревне, схватываться с ним на кулаках побаивались даже многие взрослые. А как же, отец научил… Кстати, вот отец-то и впрямь был фигурой примечательной. Родом из Пахучки, еще совсем молодым он ушел с обозом на ярмарку и там завербовался в армию. О том, что было дальше, никто не знал, а сам он распространяться не любил, но все же, когда спустя почти двадцать лет вернулся, незамеченным это не осталось. Меч на поясе. Дворянская цепь на шее. Жена, абсолютно непохожая на местных женщин. Сын. Ну и деньги – заработал и привез с собой он куда как немало. Вот только тягу к странствиям у него отбило напрочь, как вернулся – так и сидел безвылазно в деревне, благо дом, оставшийся от отца, был большой и крепкий. А еще в дальних своих походах он научился драться так, как не умел здесь никто, и, если кто-то осмеливался встать у него на пути, не брезговал демонстрировать не успевшим разбежаться приемы рукопашного боя. И сына, естественно, учил, поэтому неудивительно, что тот, при отцовских деньгах и его же уроках, имел немалый вес в компании сверстников.