Осознание – 2

Я ничего не ответил, продолжая рассматривать теперь уже его ноги в разбитых кроссовках без шнурков. Только тогда я понял, как выгляжу сидя напротив него. Я словно полная противоположность моего друга. В чистеньком бежевом полуспортивном костюме. В недорогих, но качественных мокасинах. Ухоженный и хорошо пахнущий подаренным когда-то мамой одеколоном. А он… Пропахший одиночкой, где запах туалета, был основным, и собственным потом от бессонных ночей под разрывающие сознание низкие частоты. Мы сидели напротив друг друга, и, кажется, даже на мгновенье подумали оба об одном и том же. Что каждый имел право выбора. Он мог не скрываться все эти полтора года, а вместе с нами получить свое наказание на суде. Отбыть его и вернуться к нормальной жизни с легальными карточками, а не думать каждый раз, пользуясь картой друга, а не видели ли того в другой части города, и не задает ли уже служба контроля вопрос, как человек, засеченный в одной стороне, пользуется своей картой в другой? Он мог спокойно отработать как я, и не прятаться от властей, думая, если его задержат, то заметят на пальцах чужие отпечатки пальцев или прокатит представиться другим человеком? В стране, где контроль был на первом месте по затратам бюджета скрываться столько времени равносильно подвигу. Ведь от контроля в нашем любимом отечестве зависело все и рост преступности и даже перераспределение электроэнергии между районами, кварталами, квартирами. Контролировалось все, и быть в этой ситуации двойником кого-то, становилось проще, чем неопознанным объектом. Вот и мой бывший товарищ и друг пользовался все это время чужими личинами, чтобы оставаться не пойманным. Полтора года, да уже почти два года, жить в страхе… это как же закалилась или полностью разрушилась его психика? Как он вообще неделю выдержал незаконную пытку частотами?

– Чего молчишь? – спросил он, все так же усмехаясь.

Я перевел взгляд на его лицо и пристально стал смотреть ему в глаза. Он долго терпел мой взгляд, но, наконец, не выдержав часто-часто заморгал. Эта маленькая победа в старой детской игре помогла мне, окончательно совладав с собой принять решение о своем поведении. Я поднялся и собрался уходить, натягивая сложенную ранее куртку на коленях. Я приложил руку к воображаемой кепи, молча прощаясь с ним, и развернувшись пошел к выходу. Мне стало как-то все равно. Позовет он меня или я просто выйду и поеду к себе домой, что-то невразумительное пробурчав офицеру юстиции и следователю. Но он словно очнувшись, позвал громко:

– Стой!

Я не остановившись, уже дошел до двери и потянул ее на себя, когда он взмолился:

– Да стой же тебе говорю! Пожалуйста!

Я повернулся к нему и вопросительно посмотрел на его злое, скорее на самого себя лицо.

– Сядь. Я тебя прошу. Я ведь не знал. Я ведь, правда, не знал! Мне уже здесь рассказал этот урод, что с тобой ТАМ было. Я то думал, что они тебя выпустили, чтобы меня поймать. Чтобы со мной разделаться. Ведь только я и Кира остались на свободе. Она была беременная тогда уже и ее условно осудили. А я за побег после задержания… Мне даже альтернативная не светила.

Он замолчал, глядя, как я закрыл дверь и возвращаюсь в кресло напротив него. Я вдруг улыбнулся внутри себя. Ведь именно он меня учил когда-то ничего и никому лишнего не говорить. И даже на допросах отвечать только то, что спрашивают. Самому ни слова лишнего. Игнорировать все эти "расскажите пожалуйста", "а как вы думаете?", "что вы знаете о…". Спросят конкретно – ответь. Если спрашивают расплывчато, не ленись, уточни: "в смысле?", "что вы имеете в виду?", "а что конкретно вас интересует?". И никогда никому и ничего сам не говори. Все провалы от болтливости. Я ни тогда, ни сейчас не понимал, относилось ли это к общению со следователям или он имел в виду абсолютно всех и друзей в том числе.

Когда я сел он, разглядывая мое лицо и стараясь не пересекаться взглядами, сказал:

– Я когда там тебя увидел, подумал… ну, я уже сказал, что я подумал… я так разозлился. Просто что-то накатило. Надо было просто бежать. Но я два года водил этих ублюдков за нос и вот они меня вычислили. Да еще где… В больничке куда я еле пролез обходя камеры. Не просто вычислили, а еще и тебя натравили… я… не знал, что думать и что делать. Я понимал, что если они тебя послали меня задержать, то мне надо просто избавиться от тебя. Чтобы другим неповадно было. Мало ли кого они еще уговорят помочь меня поймать.

Он уже смотрел в сторону, но все, накручивая себя, продолжал:

– Я только потом понял, какую глупость совершил… Я уже однажды убивал. Когда сбегал. Но тогда я был вынужден. Понимаешь вынужден… А теперь я чуть не убил тебя, просто перетрусив. Я так устал уже бегать. Я, знаешь, зачем туда пришел? Я хотел как они… Как Виталик, Ольга и Серега. Помнишь их? Угу… – кивнул он видя мое удивление на лице: – Они спрыгнули, чтобы больше не участвовать в этом кошмаре. Чтобы не думать, что за ними даже в ванной следят. Чтобы сбежать из под вездесущих камер наблюдения. Чтобы очутится в лучшем мире…