Осознание – 2

Я летел в состоянии ни жив, ни мертв от испуга. Это нападение навсегда осталось в моей жизни как самое страшное переживание. Даже резкий рывок, отчего я всем организмом, а особенно позвоночником и дернувшейся головой почувствовал сотрясение и легкую боль, не вывел меня из ступора. Я болтался свободно с расслабленными руками и словно выжидал, что будет дальше. А дальше, как я понял, трос перерезали.

Лежа в окровавленном снегу я пытался собраться с силами и подняться. Вроде все слушалось не смотря на сильный удар руками и лбом. Подтянув руки под себя я уперся ими в бетон под слоем снега и приподнялся. Встал на колени и размазывая руками кровь с глаз огляделся. В глазах ясно. Голова не кружится. Вроде сотрясения не было. Перевернувшись на спину, я стал освобождать себя от троса. Высвободившись я поднялся на уже успевшие затечь ноги и посмотрел наверх. Тот подонок не показывался. Зато напугав меня в арку вспарывая снег въехал автомобиль и резко затормозил. Выскочившие из него те самые паренек и девчонка кинулись ко мне с вопросами жив ли я. Будто не видели, что я стою и вроде даже шевелюсь. Вышедший третий пассажир завопил во все горло, что такое он только по телевизору видел. Чтобы человек со второго этажа вниз головой упал и выжил… в общем все в таком духе.

– Он перерезал веревку… – сказал я водителю выдавливая из себя слова.

– Кто он? – не понял меня паренек.

– Я не знаю. – с трудом выговорил я еще не придя в себя. – Сначала толкнул меня, а потом перерезал трос.

– У тебя кровь… – напомнила мне девушка и даже попыталась вручить сне какую-то тряпицу.

Отмахнувшись, я приложил пригоршню снега к кровоточащей шишке и повторил

– Он перерезал трос.

Они не знали, что мне сказать. Третий додумался только до того, чтобы предложить вызвать милицию. Все дружно на него зашикали и объявили идею бредовой.

Парень и водитель помогли мне дойти до машины и сесть на переднее сиденье. Когда девушка и второй паренек забрались назад, водитель немедленно завел машину и, вырулив задним ходом по своей же колее выбрался на недалекую дорогу.

Как меня куда-то везли, я уже помню смутно. Помню только, как мне помогали сесть в вагон монорельса и желали удачи. Я благодарил и что-то мямлил, а они только озабоченно смотрели на меня и напоминали, чтобы я обратился к врачу, как доберусь в Москву.

Но в Москве я, конечно, не пошел по врачам, а, добравшись до дома, немедленно заперся в ванной и долго возился с нежелающем липнуть пластырем. Когда появился отец, вернувшись со встречи с "нужным человеком" я уже смог с честным взором соврать про то, что еще не привык к входным раритетным вращающимся дверям одного из близких магазинов.

А на следующий день меня телефонным звонком вызвали к моему контролеру в милицию. Пока я шел в отделение, что только не думал. И что мое УДО отменили и что вышел новый закон какой-нибудь касательно таких как я. Но все оказалось прозаичнее. Я же забыл, что я имею дело с Системой с большой буквы.

Меня немедленно пропустили в кабинет и сразу же ошеломили вопросом:

– Голова не болит? Полеты со второго этажа вниз головой редко оказываются безобидными.

Я пробормотал, что все нормально и контролер юстиции зачитал мне, что он выяснил:

– Вчера ты воспользовался карточкой выписанной на твое имя для поездки в небезызвестные Сосняки. Мне информацию передали еще вчера, и я запросил результаты видеосъемки на объекте "чертов мост", как и вы и мы его называем. – он не стал мне эффектно показывать записи со мной в главной роли, хотя бы потому, что я мог предположить где же у них там находятся скрытые камеры, и продолжил монотонно зачитывать с ноутбука данные: – В четырнадцать тридцать две ты обнаружил трос через восемь минут был уже на крыше, в пятнадцать двадцать на тебя было совершено покушение. Твой прыжок останется у нас для архива, если хочешь, выдам тебе копию. Это что-то. Человек, перерезавший трос, вот…

Офицер положил передо мной фотографию с камеры увеличенную и распечатанную. Фотографию с, до боли, мне знакомым лицом.

– Узнаешь? Вот только не говори, что не узнаешь…

– Узнаю. – кивнул я.

– Нами принято решение о возбуждении уголовного дела. В его рамках уже ведутся розыскные мероприятия. Мне нужно, чтобы ты сейчас написал заявление. Мы и без него привлечем к ответственности его, но в суде твои показания будут, как нельзя кстати.

Я ответил слишком быстро:

– Я не хочу. – на недоумение офицера я пояснил: – Я не хочу выступать в суде. Мама и так только в себя пришла после этого года. Если она узнает подробности, она сляжет совсем. Ее и так бизнес замотал вконец, так еще и мои выкрутасы.

– Логично. Тогда обставим это дело так, что твой вызов в суд будет фигурировать как по старому делу. С отметкой о прохождении тебя свидетелем.

– Я вообще не хочу суда… – попытался снова возразить я.

Офицер, небрежно отмахнувшись, сказал:

– Погоди ты с судом. Нам его задержание провести надо. Пиши заявление. Подробное. Не разводи мне тут соплей, пиши… И у нас с тобой после этого серьезный разговор еще будет. Пока пишешь, я принесу чай из автомата в дежурке. Давай пиши.