Осознание

Яна покосилась на постового, заерзала на стуле, напряглась, собираясь вскочить. Можно прям сейчас кинуться к выходу, прошмыгнуть через турникет, но… Без компьютера ей бежать на квартиру к Атиле нет никакого смысла, вирус не загрузить, а значит…

– Спокойно сиди, – долетело от турникета.

Сбежать сейчас, значит не спасти Атилу, не спасти вообще никого!

Постовой строго глянул на Яну. Им всем плевать, что случится через несколько часов. Сейчас приедут эти, из отделения «К», а потом… неважно, что будет потом, – Атила умрет еще до вечера!

С шумом, руганью и тяжелым стуком подошв в отделение завалил отряд омоновцев. В бронежилетах, касках, обвешанные оружием, они конвоировали скрученных в три погибели парней в кожаных куртках.

Петрович заорал из дежурки:

– Э, стой! Куда?!

Первый, видимо старший в отряде, высокий крепыш с обветренным лицом, остановился напротив широкого окна.

– Мы с митинга у ВДНХ. Приказали к вам, оформляйте.

– Куда столько? У меня камеры забиты!

– А меня не волнует! В дежурку сажай!

– Да вы охренели!..

– У меня приказ!

– Мне плевать! Смотри, что у нас в коридоре творится!

Омоновец поглядел на Яну, мужика с повязкой, застывшего в проходе старичка.

– У тебя тут семь мест свободных, у нас девять задержанных, – сказал он, повернувшись к окну. – Двоих на пол посадишь. Вызывай оперов, будем оформлять.

Он махнул рукой своим бойцам, те повели задержанных в коридор, принялись усаживать на стулья. Яна поднялась, шагнула в сторону. Ее место сразу занял арестант, которого приковали наручниками к батарее.

В коридоре стало тесно. Возле турникетов остались два автоматчика в пятнистых комбинезонах и масках. Постовой расправил плечи при виде крепких мужиков – чем он хуже? Старший омоновец продолжал на повышенных тонах общаться через окно с Петровичем, Бухраева снова куда-то звонила, остальные бойцы, приковав арестантов, переговаривались, стоя посреди прохода.

Если не сейчас, то никогда, решила Яна – и протиснулась между омоновцами в холл. Свернула за угол, направляясь к приоткрытой двери в дежурку. Ощутив на себе пристальный взгляд, обернулась.

Застывший посреди коридора старичок вперил в нее свои колючие глазки. Сердце бешено заколотилось в груди – сейчас он ее выдаст!

В коридоре раздался громкий стук – всеми забытый мужик с повязкой на голове повалился со стула и ударился о пол. Один омоновец, шагнув в сторону, случайно толкнул старичка. Два других стали поднимать мужика, сажать на место. Старичок заверещал.

Яна, затаив дыхание, сделала шаг к двери в дежурку; сунувшись в проем, потянулась к тумбе, где лежал лэптоп. Петрович прилип к окну, старший омоновец стоял вполоборота, оба смотрели в коридор. Бухраева тоже привстала, не выпуская из рук телефонной трубки.

Взяв лэптоп, Яна сунула его под халат и выскочила обратно. Теперь надо выйти на улицу…

Всклокоченный старичок визгливо возмущался, толкнувший его омоновец делал вид, что не слышит, раненый на стуле бормотал и раскачивался. Петрович крикнул постовому:

– Почему он до сих пор здесь сидит, опера его час назад должны были опросить! Давай наверх, быстро!

Яна прижалась к стене и пропустила постового. Он, взяв раненого за локоть, потащил его к проходу на лестницу.

Затем, оправив халат, она направилась мимо дежурки, через турникет… Два автоматчика, не сговариваясь, дружно заступили ей дорогу. Лиц под масками видно не было, но глаза насмешливо блестели.

Яна остановилась, не зная, что делать.

– Ладно, Колян, – пробасил один из них и толкнул плечом напарника, – пропусти девушку.

Говоривший отступил в сторону, но Колян не двигался.

– Девушка, телефончик оставите? Мы с наряда снимемся через сутки, я позвоню.

– Колян, пусти ее, – пробасил первый автоматчик. – Не видишь, девушка фельдшер, ее больные ждут.

Она улыбнулась им, и тогда Колян с неумелой галантностью распахнул перед нею дверь. Еще шаг – и Яна очутилась на улице, полицейское отделение осталось за спиной.

* * *

Еле переставляя ноги, Атила брел мимо брошенных пятиэтажек, мимо заросших травой детских площадок, мимо автомобилей со спущенными шинами. Вездесущая растительность вздыбила квадратные плиты тротуара, поселилась на крышах…

Стоп! Не растительность, а программа! Совсем ты плох: начал путать игру с реальностью. Но разве не перепутались две реальности: придуманная и игровая? Смерть тут равна смерти в реале. Интересно, конвоиры-анархисты знают?

Мир то темнел, то светлел, но Егор пока держался. Мишка сопел слева: его руки тоже стянуты за спиной, борода топорщится, брови насуплены, на лице – обида безвинно наказанного ребенка.

Позади клацал железными подошвами худощавый предводитель анархистов. По праву сильного он забрал экзоскелет себе. Справа и слева от пленников следовало по конвоиру, два других сталкера ушли в дозор.

– Куда вы нас ведете? – в очередной раз вознегодовал Мишка, переводя взгляд с одного сопровождающего на другого. – Нам на речной вокзал надо, если у вас там штаб, срочно! И Картограф – он там же, да?

– Заткнись, трепло, – пробасил тот, что шел справа, но Большой его не послушал и продолжил: