Особый прием Гурова

– Ну да! Я же сказал, что мы с матерью ее, Надькой, в соседних домах жили, и я постоянно видел, как она с Толькой в сарай кувыркаться бегала. А потом его Танька у нее отбила! Надька с матерью жила, ни братьев, ни отца. Так что, когда выяснилось, что она беременна, некому было Тольке морду набить и жениться заставить. Вот так Катька на свет и появилась, а Надька потом на панель пошла – куда ей в то время деваться было? Только я думал, что Надька ей все рассказала, а оказалось, что нет. Но я-то этого не знал! Я же думал, что это она со зла на отца так! А она глазищами хлопает, варежку раззявила, за щеку держится и смотрит на меня, как баран на новые ворота! А потом реветь принялась, чуть потоп мне в машине не устроила!

– Можно предполагать, что, вернувшись домой, Екатерина поговорила с матерью и выяснила, что господин Колобок сказал ей правду. Получив такую глубокую душевную травму, бедная девочка решила уехать подальше, чтобы в одиночестве пережить свое горе. Не смею вам советовать, господин полковник, но, может быть, стоит сначала провести очную ставку как раз между матерью и дочерью? Полагаю, что в этом случае ни той, ни другой не будет смысла что-то скрывать и правда наконец выяснится.

– Кстати, о Зайцеве! – сказал Боня и повернулся к подручному. – Свист! Когда его найдут, лично от меня ему десять кусков зеленью премиальных! И не вздумай крысятничать!

– Мы тоже скинемся! – поддержали его остальные. – Святое дело сделал мужик!

У Гурова начало появляться очень нехорошее предчувствие полного провала, его буквально затрясло от бешенства, однако он старался, чтобы этого никто не заметил и, поднявшись, пообещал:

– Я изучу все документы, и уже тогда буду решать, что делать.

Сафронов тоже поднялся, но тут у него зазвонил сотовый. Он обреченно вздохнул, явно готовясь к очередному «подарку судьбы», и включил его.

– Ты какого черта на работе делаешь? – заорал он, довольно долго слушая, о чем говорили ему в трубку, а потом уже спокойнее произнес: – Я сейчас включу громкую связь, и ты повторишь все то же, что только что мне рассказал. – И положил телефон на стол.

Тишина в зале установилась мертвая, и нарушал ее только громкий голос Кости:

– Товарищ генерал! Докладываю! Современная наука достигла невероятных высот и научилась творить чудеса – у нас по управлению ожившие мертвецы ходят. Точнее, сейчас уже не ходят, а сидят. Это широко известные в определенных кругах Лучник, Пан Зюзя и Егерь. Официально они были убиты при задержании, чтобы не соврать, лет шесть назад – дела из архива утром поднимем, а сейчас и на мертвецов совсем не похожи: крепенькие такие, сытые, розовощекие! Лучник, который у них за старшего был, в данный момент напротив меня сидит. И поет он мне песню задушевную о том, что подмерзли они на улице, вот и зашли погреться да малую нужду справить, да вот только подъезды попутали: вместо жилого дома чисто случайно в наше управление забрели. И одолело их тут любопытство! Захотели они посмотреть, что да как у нас расположено, вот и заблудились. А потом увидели камеру, в замке которой ключи висят, и решили там переночевать и утра дождаться. Да вот только встретили их там очень сильно неласково! Отмутузили бедолаг до полного выключения сознания. И крест Лучник целует на том, что говорит чистую правду!

– Веселый у вас племянник, господин генерал, – заметил Боня, подходя поближе к сотовому и спросил: – Ты, парень, с какого телефона говоришь?

– С мобильника. Откуда в допросной другие?

– Ну, так включи громкую связь и на стол положи.

– Это еще зачем? И, вообще, кто со мной разговаривает? – насторожился Костя.

– Делай, что тебе сказано! – цыкнул на него Сафронов. – А насчет того, что ты, паразит, не только на работе, но еще и допрос со своей разбитой головой проводишь, мы с тобой будем потом отдельно говорить!

– А я сюда прямо из морга! И судмедэксперты мне ответственно заявили, что мои травмы с жизнью вполне совместимы, – ответил Костя и добавил: – Включил, положил.

– Лучник! Ты меня слышишь? – спросил Боня.

– Боня! Это ты? – удивленно спросил тот.

– Я! И разговаривать ты сейчас со мной будешь! Ты ведь, падла, не Женьку Багрова шел кончать, а сына Фартового! И за это и ты, и Зюзя с Егерем перед всеми нами отвечать будете.

– Как сына Фартового? – растерялся тот и благим матом заорал: – Боня! Да, сукой буду, не знал я этого!

– А незнание не освобождает! – буркнул Боня. – И поэтому ты сейчас мне очень подробно расскажешь, кто тебя послал, как объяснил, кто еще при этом присутствовал, и где это было. Начинай! Я слушаю!

– Ну, Жура вызвал нас в дом к Иванычу, что за городом, там уже и форма была. Он и объяснил, что нас в Управу проведут, и нам там надо в камере одного «кента» кончить… Ну, словно он сам повесился! Только мужик он крепкий и сопротивляться будет, потому нас всех троих и посылает. А при разговоре еще Ванька был и Любка с Веркой.

– Любка – жена Королева, а Верка – Багрова, – тихо объяснил Гурову Сафронов.

– Как объяснили, за что? – продолжал тем временем Боня.