Особый прием Гурова

Он полез в пачку «Примы» за очередной сигаретой, но она оказалась пуста, и тогда Евгений подтолкнул к нему свои сигареты. Старик достал одну, отломил фильтр, закурил и надолго задумался, глядя в стену. Никитин же, услышав все это, решил, что самое лучшее, что он может сделать при таком раскладе, – это мужественно застрелиться. Он читал личное дело Багрова, но там было только то, что он, будучи вдовцом и отцом сына Евгения, спустя пять лет после гибели жены, а это вполне приличный срок, женился на женщине с двумя детьми, которых усыновил. Но он видел только фотографию самого Багрова и представления не имел, как выглядят эти усыновленные дети. Он читал материал доследственной проверки несчастного случая, произошедшего с Ниной Багровой, но не мог предполагать, что Королев даже не поднимется наверх, чтобы проверить, был ли это действительно несчастный случай или умышленное убийство. Как же он поторопился с задержанием Евгения! Нужно было собрать о нем и его отце все, что только возможно, и тщательно все эти документы проанализировать! А он?! Он, чертов недоумок, решил доказать Гурову, какой он крутой! Да Гуров его теперь пинком под зад обратно в район вышибет и будет совершенно прав.

Старик же между тем откашлялся и повернулся к Никитину, который понял, что это еще не конец, и ему предстоит испить до дна чашу своего унижения и позора – столичная штучка, блин! Специалист-аналитик, твою мать!

– А ведь я тебе, мил-человек, не все тогда рассказал, – решительно произнес старик. – И не по злому умыслу, а по недомыслию – потому как дураком я полным оказался. Ниночка-то со старухой моей каждый день общалась. Так вот, она о беременности своей даже не заикнулась – это моя все сама поняла, да мне сказала. Вот я, Сашку во дворе встретив, и ляпнул ему, что, мол, с прибавлением в семействе его поздравляю. А он аж с лица спал: с каким таким прибавлением, жена ничего не говорила. Ну, я и сказал, что Ниночка тяжелая уже, а ему не говорила, наверное, потому, что сюрприз сделать хочет. Буркнул он мне что-то невнятное и к себе пошел. И вот еще что! Я тут весь тот день в памяти прокрутил и вспомнил, что тот тубарет коричневый был! Ниночка с него не только белье вешала, но еще и сидела на нем с Женькой на руках, свежим воздухом дышала. С него-то она и упала – я же все своими глазами видел! – Тут старик ахнул, схватившись за голову, и завыл дурным голосом: – Дурья башка! Да чтоб мне пропасть совсем! Да где ж мои глаза раньше были!

В допросную заглянул обеспокоенный Костя, но Никитин только махнул ему рукой – уйди, мол.

– Родион Кузьмич! Вам плохо? – встревоженно спросил он. – Может, воды?

– Да мне хуже не будет, даже когда помирать стану! – причитал старик и вдруг, рухнув на колени, пополз к Евгению. – Прости, Женька! Прости! Не поверил я тебе тогда! Думал, выдумываешь ты все! А ведь ты прав оказался! Это Сашка твою мать убил!

Никитин силой поднял его с пола, посадил обратно на стул, почти влил в него воду, а когда старик немного успокоился, тряхнув его за плечи, требовательно спросил, глядя прямо в глаза:

– Что тогда произошло?

– Так когда Ниночка вниз упала, тубарет тот не стоял, он на боку лежал.

– Ну и что?

– А то, – заорал старик, – что он им еще от Антонины достался! А у той вся мебель дубовая была! Мне ли ее не знать! Да в этом тубарете весу больше, чем в Ниночке и Женьке, вместе взятых было! Да Ниночка его с места сдвинуть не смогла бы! Она же хрупкая, словно куколка, была! Не мог он сам собой упасть!

– Если только его ножку предварительно кто-то не сломал, – пробормотал Володя.

– Вот и я о том же! И потом, когда мы с Валеркой на балкон выходили, там уже другой тубарет стоял! Тоже коричневый, но по форме и цвету другой. Прежний был масляной краской выкрашен, и углы у него были завалены – сам же стесывал, чтобы Женька об них себе синяки не набивал, а у нового углы были острые, и блестел он, потому как нитрокраской крашенный! Подменил, значит, Сашка тубарет!

Если бы сейчас Евгений сказал что-то вроде: «Я же говорил», то у Володи началась бы истерика, но тот, к счастью, промолчал, поэтому Никитин только вежливо поблагодарил старика за помощь и пообещал, что они обязательно во всем разберутся.

– Дядя Родя! Передай тете Нюре привет от меня и скажи, что я обязательно зайду в гости, – попрощался со стариком Евгений.

От такой его наглости, а самое главное, полнейшего самообладания, которого у самого Никитина оставалось только две капли на самом донышке, Володя чуть не взвыл. Он проводил старика до двери и, открыв ее, увидел, что рядом с Костей стоит немолодой, седой, серьезный, спортивного вида мужчина с бородкой и обветренным лицом, в костюме и даже при галстуке.

– Костя, распорядись, пожалуйста, чтобы Родиона Кузьмича отвезли домой.

– Сделаем, – ответил ему Константин и пояснил: – Вот этот гражданин тебя дожидается. Говорит, что у него очень срочное дело.

– Меня зовут Валерий Леонидович Самойлов, – представился мужчина.

– Это брат моей мамы, – раздался из допросной голос Евгения.