Особый отдел и пепел ковчега

— Пуля, как известно, дура, — задумчиво произнёс Ваня. — Особенно пистолетная... Ты бы лучше в него камнем швырнул. Типа, как Давид в Голиафа. А потом бы ещё псалом под кифару спел... Так сказать, для исторической достоверности.

— Эту честь я предоставлю тебе, — отрезал Цимбаларь. — Можешь загодя положить камень за пазуху... И всё же я не врубаюсь, зачем Окулист пришил Гукасяна. Ведь можно было спокойненько увести его по туннелю. И тогда ищи-свищи!

— Ну, во-первых, Окулист, словно тот вампир, уже не может обходиться без человеческой крови, — сказал Кондаков. — А во-вторых, с точки зрения преступного мира, это была вполне обоснованная расправа над строптивым подпаском, то бишь помощником... По бандитским законам шмотки, в которых ходили на мокруху, подлежат уничтожению. А Гукасян не только сберёг милицейскую форму, засвеченную возле «Бункера», но ещё и оставил себе сумочку жертвы. Иначе говоря, оказался крысой. Такое крутые урки не прощают.

— Между прочим, вкус у покойника был отменный, — заметила Людочка. — Я бы от такой сумочки тоже не отказалась. Но боюсь, что всей моей зарплаты не хватит даже на её ремешок.

— Можешь взять эту сумочку из моего сейфа, — буркнул Цимбаларь. — Всё равно как вещдок она не оформлена.

— Зато её двойняшка, которую Гукасян по кусочкам спустил в унитаз, оформлена в бухгалтерии как имущество особого отдела, — возразила Людочка. — А на носу ревизия. Что мы тогда предъявим?

Кондаков, катавший по столу деформированные пули, собранные на месте перестрелки, внезапно произнёс:

— Интересно, а где Окулист берёт боеприпасы для своей пушки? Это вам не ширпотреб какой-нибудь, а «магнум» сорокового калибра, если считать по американской системе. Их из-под полы у армейского прапорщика не купишь. И у пьяного милиционера из кобуры не украдёшь... Только вчера Окулист расстрелял как минимум дюжину патронов. Два полных комплекта.

— А ведь ты это правильно подметил! — Цимбаларь с уважением покосился на коллегу. — Хотя в револьвер можно загнать любой патрон более или менее подходящего калибра, лишь бы он из барабана не вываливался. Но это настоящая «магнумовская» штучка. — Действуя только кончиками пальцев, он неловко взял одну из пуль. — Полуоболочная, с экспансивной выемкой...

— Вы хоть просветите меня, тёмную, чем патроны «магнум» Отличаются от обыкновенных? — попросила Людочка, слабо шурупившая в стрелковом оружии.

— Что это такое? — Цимбаларь щёлкнул ногтем по пивной бутылке. — Поллитровка! Стандартная тара для алкогольных напитков, по крайней мере в нашей стране... А это что? — Он извлёк из ящика стола куда более объёмистую винную бутылку. — Кто подскажет несведущей девушке?

— Это «бомба», — сказал Кондаков.

— Это «гусак», — возразил Ваня.

— Вы правы оба, — сообщил Цимбаларь. — Тару в две трети литра пьющая публика окрестила именно так... А вот в Европе все бутылки, объёмом превышающие стандартные, называются звучно и незамысловато — «магнум». Из виноторговли это словечко перекочевало в оружейное дело. Ведь патрон, по сути дела, та же самая бутылка. Только маленькая, металлическая, наполненная порохом и вместо пробки закупоренная пулей. Кстати, бутылки тоже стреляют... Короче, сейчас почти все боеприпасы повышенной мощности называются «магнум».

— Теперь понятно, — сказала Людочка. — Между прочим, в институте я писала реферат на тему «Законы, регламентирующие ношение, хранение, приобретение и использование оружия». Так вот, физические лица, к числу которых относятся все наши сограждане, не имеют права иметь в личном пользовании боевое нарезное оружие калибром свыше четырёх с половиной миллиметров. Исключение делается для коллекционного, наградного и спортивного оружия, но это уже особая статья. В любом случае, десятимиллиметровые патроны повышенной мощности не должны поступать ни в свободную, ни в лицензионную продажу.

— Это мы и сами отлично знаем, — сказал Кондаков. — Но ведь откуда-то они берутся! А если какой-нибудь бобёр владеет «смит-вессоном» на правах спортивного оружия и закупает такие боеприпасы для стрельбы в тире?

— Думаю, установить это нетрудно. — Людочка отправила бутылки, послужившие для неё как бы наглядным пособием, в мусорную корзину. — Если такие люди и существуют, то их считаные единицы.

— И вообще, почему на вооружении Окулиста оказался именно «смит-вессон»? — не унимался Кондаков. — Чую, это не простая случайность. Есть тут какая-то заморочка.

— Надо навести справки о выпускниках школы киллеров, в которой учился Окулист, — посоветовал Цимбаларь. — Может, кто-то из них сидит в тюрьме или завязал с прошлым. Только они одни могут пролить свет на оружейные пристрастия своего бывшего однокашника. А уж оттуда ниточка потянется и к боеприпасам.

— Раз ты вхож в убойный отдел главка, то и звони туда сам. — Кондаков сделал руками жест, который некогда прославил в веках прокуратора Иудеи Понтия Пилата.