Особый отдел

— А в чём тогда? В шпионаже? В наркоторговле? Начальник! — Адаскин картинно простёр руки к Пуркису. — Оформляй меня по полной программе и сажай в камеру. А этого дракона я видеть не могу! Не прежние времена, чтобы честным людям нахалку шить!

— Я пойду пока прогуляюсь. — Пуркис рассеянно зевнул. — Устал что-то… А вы поболтайте, поболтайте. Если дубинка вдруг понадобится, она в столе лежит.

После ухода хозяина кабинета Адаскин сразу увял, тем более что Цимбаларь демонстративно выдвинул ящик письменного стола, где кроме резиновой дубинки имелись и другие полезные вещи, как-то: облегчённые боксёрские перчатки, электрошокер, наручники, грушевидный кляп. Впрочем, как человек опытный Цимбаларь сразу смекнул, что в деле всё это хозяйство почти не применялось, а служило главным образом для устрашения. В электрошокере, например, даже батареек не было.

Его собственные дела между тем складывались хуже некуда. Распроклятый демон невезения, казалось, уже выпорхнувший в форточку, вновь реял поблизости. Желанная добыча, свалившаяся ему прямо на голову, теперь ускользала из рук. Стенка, единым духом сложившаяся из кучи бесспорных, непротиворечивых фактов, стенка, к которой он собирался прижать этого самого загадочного Льва, теперь таяла, словно снежный ком под ярким солнцем.

А больше всего раздражало то, что он никак не мог раскусить задержанного. Что за птица этот Адаскин? Опустившийся люмпик, из-за грошовой наживы готовый на любой неблаговидный поступок, или хладнокровный делец, способный при необходимости прикинуться кем угодно? Во всяком случае, его реальный облик разительно контрастировал с теми представлениями, которые создались у членов опергруппы после многообещающего телефонного разговора.

Поразмыслив, Цимбаларь решил продолжить допрос, но уже совсем в другом ключе.

— Ну всё, погорячились и хватит, — произнёс он примирительным тоном. — Теперь поговорим спокойно.

— Наговорились уже. — В ожидании новых неприятных сюрпризов Адаскин сжался на своём стуле в комок.

— Да вы расслабьтесь, — посоветовал Цимбаларь. — Отдышитесь, водички попейте.

— А закурить можно? — глядя исподлобья, поинтересовался Адаскин.

— Язвенникам это не вредно?

— В моём положении нет. Никотин снимает стресс.

— Ладно, курите, — милостиво разрешил Цимбаларь.

— Я бы рад, да нечего, — развёл руками Адаскин. — При обыске всё отобрали, даже шнурки.

Цимбаларь выложил на стол пачку собственных сигарет, и уже после первой затяжки разговор как-то сразу принял доверительный характер. Недаром ведь, наверное, говорят: женщина откровенна в постели, а мужчина в курилке.

Продолжая придерживаться версии о том, что Адаскин и анонимный Лев одно и то же лицо, Цимбаларь спросил:

— Вы действительно знали Рудольфа Павловича?

— Конечно, — ответил Адаскин. — Только, по-моему, он не Павлович, а Викторович.

Пропустив это уточнение мимо ушей, Цимбаларь продолжал:

— Когда вы видели его в последний раз? Точная дата не обязательна, назовите хотя бы год.

— Я могу и точно. Позавчера мы с ним виделись. Возле подъезда. Он у меня ещё пятьдесят рублей попросил. А я говорю: «Отдашь прошлые долги, тогда и приходи».

— О ком вы сейчас рассказываете?

— О соседе своём, Рудольфе Викторовиче Пухначёве, инвалиде третьей группы.

— Иных Рудольфов вы, следовательно, не знаете?

— Иных не знаю. Имя уж больно редкое. Зато я одну Руфину знаю! — просиял Адаскин. — Правда, отчество запамятовал. Но что не Павловна, это точно.

Опять в душу Цимбаларя стало закрадываться подозрение, что задержанный просто-напросто издевается над ним. Причём издевается изощрённо.

Всеми силами сдерживая бешенство, подспудно зарождавшееся в самых тёмных закоулках его натуры, Цимбаларь попробовал сформулировать вопрос иначе:

— Короче говоря, к некоему Рудольфу Павловичу, которому в конце апреля оторвало голову, вы никакого отношения не имеете?

— Упаси боже! — Адаскин даже поперхнулся дымом. — Страсти-то какие.

— В котором часу вас забрали?

— Около трёх. В протоколе всё указано.

— Я с вами разговариваю, а не с протоколом, — веско произнёс Цимбаларь. — Где вы были до этого?

— Обедал. В закусочной «Медуза». Меня там все знают, можете поинтересоваться.

Цимбаларь чуть зубами не заскрежетал, однако сдержался.

— Где вы были до этого, начиная с самого утра? — повторил он. — Понимаете?

— Прекрасно понимаю. За городом.

— Где конкретно?

— Сначала в Баковку заехал, поговорил с кем надо. А потом меня в Красногорск отправили, за товаром.

— И всё на мотоцикле?

— Зачем же, для таких случаев у меня и машина имеется, — не без гордости сообщил Адаскин. — «Форд-эскорт» девяносто пятого года.

Похоже, всё опять сходилось, и это уже напоминало кошмарный сон, в котором самая энергичная погоня на самом деле оборачивается бегом на месте.

— Вы действительно разбираетесь в радиотехнике? — спросил Цимбаларь.

— Хвалиться не буду, но даже если сравнивать со специалистами нового поколения, любого из них заткну за пояс, — Адаскин приосанился, — родись я где-нибудь в цивилизованной стране, из меня, вполне возможно, вырос бы второй Маркони.