Особый отдел

— Хорошее местечко, — гостья закурила, не спрашивая разрешения и не снимая перчаток. — Наш табор в тех краях кочевал когда-то. Ты где жила?

— На Локомобильной улице.

— Помню такую. Это же совсем рядом с Волгой.

— Я бы не сказала. От нас до Волги почти час ходьбы. И всё под гору.

— А как ты домой с вокзала добираешься? Далеко, наверное.

— Нет, двадцать минут на автобусе. Можно на «шестом», можно на «двойке».

— Родители у тебя местные? — продолжала участливо расспрашивать гостья.

— Местные. Отец на турбинном заводе работал, а мать на птицефабрике. Только отец уже умер.

— Ай-я-яй! Так ты, значит, почти сирота?

— Почему же… У меня старший брат есть. Правда, мы с ним связь потеряли. По всей стране шастает. Из тюрьмы в банду, из банды в тюрьму… Сергеем зовут.

— Помнишь ты его? — тётка, немного ослабив свои платки, подалась вперёд.

— Смутно. Мне ведь лет семь было, когда его в армию забрали. С тех пор и не виделись.

— Ну и дела… — апломб гостьи слегка поубавился. — Ладно, раскинь картинки. Посмотрим, какая из тебя гадалка.

— На вас гадать? — Валя-Эргида искоса глянула на толстуху.

— На кого же ещё…

— Какие карты предпочитаете — гадальные или обыкновенные?

— Давай обыкновенные. Быстрее будет.

— Сами вы какой масти? Крестовой?

— Масти я пиковой. Но гадать надо на короля. Я хоть по рождению и дама, но по положению король. Так у нас принято.

— Как угодно. — Валя-Эргида уже перетасовала колоду. — Снимите.

— Ты только канитель не разводи. Говори без экивоков что со мной было прежде и чего ожидать в будущем.

— Не так быстро… Дайте хоть карты разложить… Ничего хорошего у вас прежде не было, — она указала на пикового короля, попавшего в самое незавидное окружение. — Одни пустые хлопоты да казённые дома… А это всё враги ваши — тузы да валеты.

— Как же ко мне относятся дамы?

— Были и дамы… Но все они в прошлом. Разбежались подружки… Сейчас заглянем в будущее.

Валя-Эргида повторила с колодой все необходимые манипуляции, но и на этот раз карты легли — хуже некуда. Исключение составляла лишь одинокая бубновая шестёрка, примостившаяся под боком у короля.

— В самое ближайшее время будет вам хорошая весть, — объяснила Валя-Эргида. — Но всё остальное так себе. Опять враги, опять неприятности, опять казённый дом.

— Неужели и эта красотка против меня? — гостья указала на червовую даму, вклинившуюся в грозное каре тузов и валетов.

— Как раз она вам больше всех и навредит, — сообщила Валя-Эргида. — Опасайтесь блондинки с серыми глазами.

— А уж не ты ли это сама? — Гостья пристально глянула в лицо чародейки, но тут же смягчилась. — Нет, не похоже…

— Дальше гадать?

— Не надо. Кругом бардак… — гостья шаркающей походкой прошлась по комнате, заглянула за ширму и, как бы в раздумье, остановилась возле окна.

В дверь раз за разом звонили посетители, но Кондаков вежливо объяснял всем, что нужно подождать, поскольку у клиентки, которой сейчас занята чародейка, очень запутанный случай.

— Хотела бы ты с братом встретиться? — внезапно спросила гостья.

— Конечно! Это же брат… Я бы для него даже душу отдала, — после этих слов стало ясно, что в Вале-Эргиде погибла великая драматическая актриса.

— Эх, жизнь проклятущая! — роняя на подоконник пепел, посетовала гостья. — А я, между прочим, на собственной тачке сюда приехала. Хочешь на неё глянуть?

— Я вам на слово верю. Хорошая, наверное, машина?

— Хорошая. «Мерседес» со всеми наворотами… Но я хочу другую. Бронированную, как у президента. Чтобы её даже гранатомёт пробить не смог..

— Бронированная, должно быть, дорого стоит.

— Деньги — пыль… А как рассчитываться собираешься, если я тебя с братом сведу?

— Ну не знаю… Век на вас молиться буду… А это вообще возможно?

— Возможно. И даже гораздо раньше, чем ты можешь себе представить.

— Ой, у меня сейчас просто сердце из груди выскочит… Людочка, приготовь, пожалуйста, чаю! — это была условная фраза, означавшая, что подозреваемый окончательно выдал себя и пора от слов переходить к делу.

Шкаф опрокинулся, задев стол, который не замедлил последовать его примеру. Мелкий чародейский реквизит шрапнелью разлетелся по комнате, а магический шар завертелся на полу, словно пушечное ядро.

Ворвавшийся в гостиную Цимбаларь налетел на груду мебели и едва устоял на ногах. Впрочем, это не помешало ему взять на прицел маячившую у окна дородную фигуру.

— Руки вверх! — заорал он голосом голодного Соловья-разбойника. — Сопротивление бесполезно!

Однако Сергей Гобашвили (а под личиной цыганки скрывался именно он) думал совсем иначе. Высадив локтём оконное стекло — по-видимому, это был сигнал, предназначенный для оставшихся на улице сообщников, — он вдоль стенки метнулся к выходу. Цимбаларь через баррикаду, созданную им самим, сумел-таки дотянуться до Гобашвили, но довольствовался лишь ворохом женской одежды вкупе с протезом левой руки.

Стрелять было нельзя, ибо на линии огня уже появился Кондаков, готовый защищать позицию в дверях до самого конца.

Гобашвили закружился с новым противником в каком-то диком негритянском танце и, пользуясь своим природным проворством, швырнул лжедворецкого в объятия набегающего Цимбаларя.