Особый дар

Арманд включил лампочку над своим сиденьем и пошарил рукой на полочке у себя над головой в поисках расписания поезда. Оно лежало на стопке прочитанных газет, которая и упала ему на колени. На первой странице, разумеется, красовался вездесущий в эти дни кричащий заголовок о Жане Мари Левру, французском шпионе, а чуть ниже была напечатана фотография разыскиваемого несовершеннолетнего преступника Арманда Дюпре.

— Он меня преследует! — пробормотал он, смял газеты и засунул их обратно на полку.

Затем он стал изучать расписание.

— Следующая остановка в Шорндорфе через пару минут. Это мы уже знаем. До Крайлсгейма поезд останавливается примерно каждые четверть часа, потом еще остановка в Ансбахе, а дальше только в половине второго в Нюрнберге. Хорошо, — сказал он, отложил листок с расписанием и выключил лампочку.

— Ты быстро разбираешься с расписаниями поездов, — заметила я. — Я имею в виду этот маневр с электричкой, путями, временем отправления — я бы в жизни до такого не додумалась.

— Да, наверное. Не знаю, — ответил Арманд и открыл банку колы. — А вот то, что вокзал оказался закрыт, могло выйти боком. Но что уж теперь… Если за тобой гонится целый свет, ты делаешь все настолько хорошо, насколько можешь.

— Гмм. — Я задумалась.

Некоторое время мы молчали, поглощенные едой. Поезд остановился, но люди только выходили, никто не садился. Состав вскоре тронулся и плавно заскользил под убаюкивающий стук колес через ночной пейзаж, над которым висели разорванные тучи и бледный месяц. То, что у нас было с собой в качестве провианта, нельзя назвать образцовым ужином. Арманд без разбора запихнул в сумку то, что попалось под руку, — баночки с напитками, шоколадку, кексы, полпачки хрустящих хлебцев, разные сыры, оставшиеся сушеные батончики папиной кровяной колбасы, что-то еще по мелочи. Сначала, когда я увидела эту колбасу в дорожной сумке, я стала нервно соображать, хватит ли мне моих карманных денег, чтобы докупить папе то, что мы съели, и не будет ли она еще слишком свежей на папин вкус. Теперь эти мои прежние мысли показались мне полной ерундой. В конце концов, это не моя вина, что на меня напали и похитили!

— Скажи… — начала я через пару остановок, уже заполночь; я не знала, спит ли Арманд или только бездумно смотрит в окно.

— Мм? — произнес он. Это прозвучало так, что я поняла: сна у него не было ни в одном глазу.

— Предположим, твой побег удастся…

— Он удастся, — тут же заверил меня Арманд.

— …тогда ты затеряешься где-нибудь, да? Начнешь новую жизнь?

— Да, начну новую жизнь. Новое имя, новые документы.

Я дожевывала последний хвостик колбаски. Когда ты находишься в бегах, они не так уж плохи, эти папины деликатесы.

— А что с твоими родителями? Они же будут беспокоиться.

Арманд помолчал.

— Возможно, я напишу им открытку, когда все уладится. Но не более того. Это слишком опасно.

— Грустно как-то.

Он презрительно фыркнул:

— Ясное дело, но по-другому нельзя. Люди, которые меня преследуют, никогда не откажутся от мысли поймать меня, понимаешь? Никогда. Если они потеряют меня из виду, они станут прослушивать телефон моих родителей и будут ждать, когда я от тоски по дому позвоню им. А если я это сделаю, в ту же минуту охота за мной начнется заново.

— Боже мой, — невольно вырвалось у меня. Я вдруг поняла, что я вообще еще ничего не поняла. Я думала, что знаю, каково это быть преследуемым, потому что я пережила вместе с Армандом часть его побега. Но в действительности я была лишь зрителем, невольной спутницей, которая ждала момента, чтобы снова вернуться в прежнюю нормальную жизнь. У Арманда такого возвращения к привычной жизни никогда не будет. Я могла только предполагать, насколько это, должно быть, ужасно.

Некоторое время мы снова думали каждый о своем. Облака все плотнее затягивали небо и совсем закрыли месяц, пейзаж за окном погрузился в непроглядную темноту. Как островки света время от времени всплывали населенные пункты с безлюдными освещенными улицами, вдоль которых стояли в рядок тонкошеие фонари и кланялись друг другу. Иногда где-то вдали свет автомобильных фар выхватывал из темноты отдельные деревья, или дома, или опушку леса.

— Как тебе вообще удалось от них бежать? — спросила я. — Или наоборот: как они могли удерживать кого-то с такими сверхъестественными способностями, как у тебя?

Он замялся. Как будто ему было неприятно об этом говорить.

— Это долгая история, — сказал он только. Разговор на этом и закончился, как всегда бывает, когда тебе отвечают такой фразой.

— Ну ладно, — я пожала плечами, — меня это, собственно говоря, не касается.

Он ничего не возразил, только смотрел на черную ночь за окном. Снова какой-то вокзал, остановка на пару минут, и мы уже едем дальше. Постепенно я начала засыпать. Я попыталась сесть поудобнее, положить голову между спинкой кресла, окном и моей курткой. Меня интересовало, смогу ли я вообще уснуть в такой позе.