Особый дар

— Вы сдали блестяще. Не втирайте мне очки. А как поживает ваша милая мама? Я рассчитывала, что она приедет с вами, но ее не выманишь из норки.

И мать вдруг представилась ему лисицей, затаившейся в своей норе.

Он поздоровался с Крейном, Поллоком, Эйдрианом, после чего был представлен другим. Некоторые имена он попросту не уловил. Но кое-какие лица были ему знакомы: знаменитый поэт преклонного возраста, молоденькая романистка, приобретшая в последнее время известность, третьестепенный киноактер, обычно играющий хамоватых типов.

Высоко над травой во всей своей многоцветной красе распростер ветви величавый кедр. Боярышник был в полном цвету, красный и белый.

— Я знаю, в Арденской галерее будет выставка картин вашей матушки, — обратился к нему Поллок. — У меня повсюду своя агентура.

— И всем этим мама обязана вам.

— Чепуха. Самой себе — вот кому она обязана. Но пусть она не разочаровывается, если в Лондоне ее примут не так, как в Кембридже. Там публика более придирчивая.

На лужайку вышел лакей, неся поднос с напитками, и стал обходить гостей.

— Спасибо, мне шотландский виски с водой, — храбро попросил Тоби.

— Вот видишь! — крикнула Мейзи, обращаясь к матери. — Что я тебе говорила!

— Нет, право же… — начал было Тоби, но Аманда пропустила его слова мимо ушей.

— Не торопитесь, — обратилась она к гостям, — сегодня у нас ленч без горячего, но, надеюсь, он удался. А после ленча Питер прочтет нам первую главу своей новой книги.

При этих словах Тоби стало немножко не по себе. Он вообще все плохо воспринимал на слух, потому и лекции посещал не слишком часто. Впрочем, дружеские излияния он слушать умел и поддерживать разговор тоже.

— А Эдуард, вероятно, прочтет нам первый акт своей пьесы.

— А Эдуард, вероятно, читать не станет, — ответил Крейн, — при всем к вам уважении, Аманда. Читаю я на редкость невыразительно. И вообще, пора бы вам знать, что я не таскаю за собой собрания своих сочинений.

Она пожала плечами и, отвернувшись от него, обратилась к Тоби.

— А вы не будете скучать по Кембриджу? Ведь он уже, наверное, вошел вам в плоть и в кровь.

— Ну, не знаю, — ответил Тоби. (Сегодня он был разговорчивей обычного.) — Широкого круга друзей у меня там не было: только Эйдриан да еще человека два-три. А в студенческой жизни я вообще не участвовал. Порой даже чувствовал себя там парьей.

Аманда тут же поправила его, правда, мягко, без нажима: больше всего на свете она любила поучать.

— «Парией», милый. Но не понимаю, почему у вас было такое чувство.

Тоби залился краской — вспыхнуло лицо, шея. Он всегда считал: уж лучше быть застигнутым в постели с парнем (хотя вообще-то у него не было ни малейшей склонности к такого рода развлечениям), чем на людях допустить ошибку в произношении. Вот почему он повсюду носил с собой словарь.

— Случается и глупость сболтнуть, не без того, — ответил он довольно туманно. Ему казалось, что все они в душе смеются над ним: и Крейн, и Коксон, похожий на пошевеливающую кольцами змею, и даже Эйдриан.

Чтобы отвлечься, он стал пристально рассматривать Мейзи, присевшую с ним рядом, и впервые отчетливо понял, какие дорогие на ней вещи. До сих пор у него не было в этом полной уверенности. Мейзи была в черной юбке, широкой в бедрах и суживающейся книзу, изумительной блузке из белого шелка и гипюра, с глухим воротом, заколотым очень большой брошью черного янтаря. Казалось, она не замечает никого и ничего, кроме Тоби, и ему была непереносима самая мысль, что она думает сейчас о допущенной им ошибке.

Но тут внимание их было отвлечено появлением новой гостьи.

Из дома вышла рослая, крепко сбитая девушка в белой блузке и коричневых брюках для верховой езды; волосы ее, очень светлые, были собраны в «конский хвост».

— Привет всем!

— А где же скакун? — воскликнула Аманда.

— Нет скакуна. Так и на велосипеде ездить удобней, не только на лошади.

И она пошла по лужайке, давя башмаками маргаритки.

— По-моему, ты знакома со всеми, — сказала Аманда, после того как девушка, расцеловавшись с нею, Мейзи и Эдуардом, поздоровалась с остальными. — Кроме Тоби Робертса. Тоби, это Клэр Фоллз.

Но Тоби сразу догадался, кто это.

Девушка плюхнулась на траву рядом с ним.

— Мне все известно про вашу мировецкую маму. Жалею, что не побывала на ее выставке. Вот папа был.

Он отметил про себя, что она хороша собой — красота у нее вызывающая, в ней есть что-то от породистой лошадки. Тонко очерченный нос, очень длинный подбородок, большие голубые глаза, посветлей, чем у Мейзи. Взяв поданный лакеем сухой мартини, она снова заговорила с Тоби.

— Правда, я в картинах ничего не смыслю. Но те, что купила Аманда, симпатичные. Такие они славные, все эти девчушки в розовом.

— Мне тоже жаль, что вас не было, — сказал он, и она впилась в него взглядом, не давая отвести глаза. Он заметил, что руки у нее, хоть и красивой формы, очень большие. Да, она лошадница, это несомненно.

— Вы тоже учитесь в университете? — спросил он, чтобы не дать разговору иссякнуть.