Особый дар

В Кембридж он вернулся незадолго перед тем, как к ним домой должен был явиться владелец одной из лондонских галерей. Мейзи не встретила его на вокзале, и он в тот же вечер ей позвонил. Говорила она оживленно, но каким-то очень уж легким тоном. Нет, дня два она не сможет с ним встретиться: очень запустила занятия, слишком много осталось недоделок с прошлого триместра, и преподаватель, который руководит занятиями студентов-филологов ее колледжа, как будто не особенно ею доволен…

— Не хотелось бы опозорить маму, когда результаты выпускных будут опубликованы.

— А ты ее не опозоришь, малышка. Ведь ты такая умница. Как насчет субботы? В четыре часа в «Капризе», идет?

Через два дня произошло нечто небывалое: ему позвонила по телефону мать. Звонила она из отцовского киоска и так нервничала с непривычки, что сначала ему приходилось все переспрашивать. А сообщить она хотела вот что: у нее будет выставка в Лондоне — в такой маленькой сводчатой галерее возле Пикадилли. Владелец галереи приходил к ним, хвалил ее работы. Но сказал, что с проданных картин будет брать двадцать процентов.

— Пусть хоть все сто, мне все равно, — сказал Тоби. — Лишь бы картины выставил.

— Все это будет в июле, так что у меня масса времени, чтоб подготовиться. Да, Тоби, и вот еще что, я получила два письма от каких-то совсем незнакомых людей: хотят купить картины. Мне их мистер Дриффилд переслал.

— Ты у меня замечательная. Замечательная женщина. Поздравляю тебя и желаю тебе здоровья.

— А вчера явился к нам репортер, что-то вынюхивал, высматривал. Особенно я с ним не откровенничала. Но он знает про папин киоск и кое-что про тебя.

— Ну, особой беды я тут не вижу, — сказал Тоби, несколько покривив душой.

Приехав на свидание с ним, Мейзи прихватила с собой картины, и они тут же отвезли их к Тоби в колледж. Она очень обрадовалась новостям, которые он ей выложил. Видно было, что она за него счастлива.

Но тон у нее по-прежнему был неестественно легкий, и, когда Тоби поцеловал ее, она ответила беглым поцелуем, довольно небрежным. Они посидели на окне, глядя во двор, — на каштанах только что раскрылись свечки, алые и кремовые, в бронзовую крапинку. Через лужайку шли Боб с Ритой — беременность ее уже стала заметной. Вскоре их шаги послышались на лестнице, но замерли этажом ниже.

— Пойдем-ка лучше, выпьем чаю, пока нас тут кто-нибудь не заблокировал, — предложил Тоби.

Спускаясь по лестнице, они прошли мимо двери Боба, она была приоткрыта, и до них донесся истерический вопль:

— Свинья ты! Торчишь в своей проклятущей лаборатории, а я все одна, одна, одна, из вечера в вечер! Мне иногда кажется, я с ума сойду!

— Да будет тебе, Рит! — И дверь с треском захлопнулась.

Мейзи и Тоби не проронили ни слова, пока не вышли во двор. Тут она сказала:

— О господи. Вот, значит, у них как…

— Да, вот так. Возмущается тем, что он без конца уходит из дому Должно быть, это она из-за беременности такая. Прикидывается, будто уверена, что он бегает не в лабораторию, а к другим женщинам. Вот еще мура собачья.

— Давай забудем про них, ладно? — попросила Мейзи. — По-моему, брак порою бывает просто ужасен.

То, что она, по-видимому, и впрямь так думала, странным образом возымело на Тоби обратное действие: он вдруг уверился, что брак, что ни говори, штука вовсе не плохая.

Когда они возвращались по величественной Кингс-пэрейд, Мейзи смущенно сказала ему, что Аманда собирается отпраздновать в Хэддисдоне окончание выпускных — до того, как будут объявлены результаты, — и надеется, что он приедет.

— Господи, да почем мы знаем — может, и праздновать будет нечего?

— Но в том-то все и дело, — стояла на своем Мейзи. — Мама говорит, что когда мы уже будем знать свою участь, может быть, и праздник получится не такой веселый, а пока нам ничего не известно, мы можем оставаться беззаботными. Все это необычно, конечно, но она и вообще человек необычный.

— Вряд ли мы будем чувствовать себя так уж беззаботно, — бросил Тоби.

Но возможность поездки в Хэддисдон обрадовала его чрезвычайно.

— На этот раз ты сможешь у нас переночевать, — сказала Мейзи. — Останешься?

— Конечно. Перспектива приятная.

После чая они пошли бродить по южному берегу Кема; погода была чудесная, на деревьях раскрывались почки. Тоби обнял Мейзи за талию.

— Не надо, — сказала она. — Кругом полно соглядатаев.

— А это имеет значение?

— Имеет, пожалуй.

Тоби спрашивал себя, что у нее на уме, и сам же отвечал на этот вопрос, сознавая, что мыслит грубовато и упрощенно: она нарочно держит его на расстоянии, хотя ей это вовсе не по душе. А с какой целью? Чтобы его сильнее к ней потянуло? Ну, если так, то отчасти она в этом преуспела — его к ней действительно тянет.

Потом они, как обычно, пошли в кино, а оттуда в кафе — заказали жареную картошку с яичницей. И как обычно, он проводил ее на велосипеде до Гертона. Прощаясь с ним у ворот колледжа, она не поцеловала его — снова повторила, что кругом полно соглядатаев.

В оставшиеся до выпускных экзаменов недели он Мейзи почти не видел. Наверное, сидит за книгами, решил он, старается наверстать упущенное.