Особое задание

Занимаясь делами чисто военными, командование корпуса старалось всячески помочь местному населению. Враг, отступая, в бессильной злобе стремился превратить советскую землю в «зону пустыни», разграбляя или уничтожая материальные ценности. И надо было видеть, с какой готовностью бойцы и командиры помогали исстрадавшимся под фашистской оккупацией людям налаживать жизнь! Строили жилища, пахали, сеяли, косили, убирали хлеба. Благодаря помощи воинов в районах дислокации корпуса летом сорок четвертого года был выращен и без потерь собран богатый урожай.

– Вероятно, – продолжал Александр Павлович Рязанский, – в дни нахождения в резерве лейтенант Овчаренко и сделал основные записи в своих тетрадях. С возобновлением боевых действий у офицера связи оставалось слишком мало времени для дел, прямо не связанных с его служебными обязанностями. К тому же Овчаренко, как мы видели, не упускал случая побывать непосредственно в боях. В ходе больших наступательных операций «сабантуйные» дела случаются особенно часто, и майор Кривопиша, конечно, не обходил вниманием молодого офицера, достойно показавшего себя именно в таких делах, к тому же и обстрелянного танкиста.

Генерал Рязанский, без сомнения, прав. Только этим можно объяснить то обстоятельство, что после событий на Правобережной Украине записи лейтенанта носят отрывочный характер. Он как бы схватывает лишь отдельные эпизоды, которые, видимо, особенно потрясли его душу и которые он хотел запомнить получше.

«Моими глазами смотрели они…»

Стояла золотая украинская осень, и на опушке леса, тронутого багряным огнем увядания, построилась наша бригада. Такие дни, как этот, запоминаются воинам на всю жизнь – нам вручали гвардейское знамя. Мой боевой путь в бригаде ещё недолог, и прибыл я служить в соединение, уже получившее наименование гвардейского, но у меня перехватило дыхание, когда перед строем танкистов, мотострелков, артиллеристов появился командир корпуса гвардии генерал-майор танковых войск Скворцов с алым полотнищем, на котором золотым шелком вышит портрет Ленина. Командир нашей бригады гвардии полковник Борисенко пошел навстречу знамени, чтобы принять эту святыню – символ воинской чести, доблести и славы соединения. С этой минуты гвардейское знамя, пока оно существует, будет с нами повсюду – в боях и походах, в самом жестоком огне сражений, бессмертное, недоступное для врага, пока жив хотя бы один из нас.

Мы – гвардейцы. Гордо звучит это слово, но сейчас, перед ликом вождя, смотрящего с нашего боевого гвардейского знамени, с особенной силой понимаешь, насколько ответственно нести на своих плечах, беречь и множить гвардейскую славу. Наш корпус вступил в бои, когда слава советской гвардии уже прогремела под Ельней, в великой битве под Москвой и на берегах Волги – в железной стойкости Сталинграда. Уже тогда наши гвардейские части и соединения стали гордостью страны, а для врага – грозой и бедствием. Нужен был подвиг, ратный подвиг тысяч людей, чтобы подняться до высоты этой славы и заслужить гвардейское наименование. Наш корпус совершил такой подвиг в самых первых боях, участвуя в разгроме войск Манштейна и Гота, брошенных фашистским командованием на Сталинград, чтобы спасти окруженную группировку войск Паулюса. Гитлеровцы не пожалели даже новейших танков, проходивших боевые испытания, чтобы прорваться к Сталинграду, – в наступлении участвовал батальон «тигров». В первом же бою у реки Аксай-Курмоярский части корпуса уничтожили четыре «тигра», не считая другой вражеской техники. Котельниково, Цимлянская, Зимовники – первые памятные вехи боевого пути нашего механизированного корпуса к его гвардейской славе.

Неприступной считал враг свою оборону в районе крупного железнодорожного узла Зимовники: здесь стояли самые надежные его части – полки эсэсовской дивизии «Викинг». Двое суток потребовалось корпусу, чтобы наголову разгромить черную гитлеровскую нечисть и освободить Зимовники. Бригады и полки корпуса не только проявили истинное мужество и воинскую храбрость, но также искусство сложного маневра в ходе ожесточенного сражения, во всю силу использовали свою подвижность. Утром 7 сентября сорок третьего года воины корпуса начали штурм вражеской обороны на всем её фронте, а уже 9 января по телефону в штаб корпуса передали приказ народного комиссара обороны. Нашему соединению за проявленные отвагу и мастерство, за освобождение от врага родных сел и городов присваивалось звание гвардейского. Сейчас, когда вручается гвардейское знамя нашей бригаде, когда впервые над строем в морозном пороховом воздухе прозвучали слова: «Товарищи гвардейцы!…», я представляю себе, с какой силой забились сердца однополчан.