Особое назначение

В аэропорту их провожали Штейнбах, Вульф и Эллен, а за стойкой бара, на своем обычном месте, сидел Рудольф Герлах. Он видел, как мимо прошел шофер с чемоданами гостей, как торопился за ним нагруженный какими-то свертками Парфенов и мрачно вышагивал Колесников с пакетом под мышкой.

Нина стояла перед зеркалом и, поглаживая меховые отвороты шубки, всматривалась в свое отражение.

— Это разве я? Это не я! Это совсем другая женщина!

— Да оторвись ты от зеркала! — откинулся на спинку дивана Колесников.

— Нет, ты посмотри, какая прелесть! — не может успокоиться Нина. — Она же переливается на свету! А легкая! Пушинка просто! И размер мой. Как по заказу... Ну Колесников! Ты меня убил!

— Не похоже! — смеется Колесников.

— Но она же безумно дорогая! Откуда у тебя столько валюты?

— Не дороже денег! — машет рукой Колесников. — Мех-то искусственный!

— Да ты что, Колесников? — опустилась на стул Нина. — Разыгрываешь меня, что ли? Это же норка! Самая настоящая!

— Брось! — почему-то шепотом сказал Колесников.

— Ей-богу! — тоже шепотом ответила Нина.

Они замолчали, боясь взглянуть друг на друга. Потом Нина спросила:

— Откуда она у тебя? Только прошу тебя, не ври!

— Ну... — с трудом подыскивает слова Колесников. — Я им предложил свой вариант компоновки... Не рассчитывая ни на что, как ты понимаешь... А они... В порядке компенсации, что ли... В общем, не мог я не взять... Так сложилось по-дурацки! Но я честно думал, что мех не натуральный. И Парфенов сказал, что искусственный!

— Он знает, откуда у тебя эта шуба? — насторожилась Нина.

— Да нет! — отмахнулся Колесников. — Думает, жене купил.

— А она ее видела?

— Откуда? Я прямо из аэропорта к тебе. — Колесников помолчал и с надеждой спросил: — Слушай... А может, они ошиблись?

— Кто? — не поняла Нина.

— Фирмачи. Тоже думали, что она искусственная.

— Ну Колесников! — развела руками Нина. — Они же не ты. Деньги считать умеют.

— Вообще-то, конечно... — уныло согласился Колесников. — Что же теперь делать?

Нина надолго задумалась, потом глаза ее блеснули, она тряхнула коротко остриженной головой и решительно заявила:

— А ничего не делать! Ты им свою идею подарил? Подарил! Они тебя, как порядочные люди, отблагодарили. Знал ты, что шуба норковая? Не знал! И сейчас не знаешь!

— То есть как это? — недоуменно смотрит на нее Колесников.

— А так! — Нина говорила быстро, нервно, словно убеждала в чем-то и себя: — Могла я ошибиться? Что я, скорняк? Шубы шью? На пушном аукционе работаю? А может, она и вправду искусственная?

— Брось, Нина... — поморщился Колесников. — Себя-то зачем обманывать?

Они опять надолго замолчали, потом Колесников сказал:

— Магнитофон еще этот... Ну сдам я шубу... Как представительский подарок, который принять не могу. Тогда и магнитофон надо сдавать... А меня спросят: где же вы раньше были? Красиво?.. Да и не это главное!

Нина подняла голову, увидела его глаза, испуганно спросила:

— А что главное?.. Говори же ты, господи!

— А то, что контракт подпишут с этими фирмачами, а не с конкурирующей фирмой. Хотя условия у ней предпочтительней. И все для этого сделал я! Понимаешь?

— Постой, постой! Ты хочешь сказать...

— Именно это! — угрюмо кивнул Колесников. — Подумают, что склонился к определенному решению из-за этих подарков, будь они трижды!..

— Но ведь это не так?.. — смотрит ему в глаза Нина. — Не так ведь, Колесников?

— А ты что, сомневаешься? — горько усмехнулся Колесников. — Конечно, не так! Я считал и сейчас считаю, что эта машина надежней. Но ты попробуй докажи! Идиотское положение!..

Колесников обхватил голову руками и замолчал.

— И что же ты намерен делать? — ласково взъерошила ему волосы Нина.

— Не знаю... У тебя выпить ничего нет?

— Коньяк твой остался. Принести?

— Принеси, — не поднимая головы, глухо сказал Колесников.

Окончательное соглашение подписывалось в Москве.

Присутствие экспертов было обязательным, и Колесников, не заходя в институт, поехал во Внешторг, где в комнате для переговоров собирались представители обеих сторон.

За эти недели он так ни на что и не решился, шуба и магнитофон по-прежнему были у Нины. Колесников ходил сумрачный, все валилось у него из рук, ночами не мог спать, шарил в аптечке в поисках хоть какого-нибудь снотворного, но, кроме валерьянки, в доме ничего не было, и Колесников, морщась, пил ее столовыми ложками, нещадно курил, давая себе зарок завтра же вернуть шубу и магнитофон. Но дни проходили за днями, подарки он так и не вернул и ехал сегодня в объединение с тяжелым ожиданием беды.

В комнате, примыкающей к переговорной, уже толпились сотрудники Внешторга и представители заказчика из министерства. Из банкетного зала слышалось негромкое позвякивание посуды — готовили фуршетный стол.

— Привет! — Парфенов помахал Колесникову рукой и, когда тот подошел, спросил: — Ты что какой-то непраздничный?

— Не велик праздник, — пожал плечами Колесников.

— Все-таки! — пыхнул сигаретой Парфенов. — Какой ни на есть, а этап.

— Разве что... — усмехнулся Колесников, поглядывая по сторонам.

— Фирмачей ищешь? — догадался Парфенов. — Сейчас заявятся. Вон Виталий уже документы понес!