Особняк на Трэдд-стрит

На меня из зеркала смотрела темная фигура мужчины. Он стоял позади меня, и не будь я неподвижна как статуя, то смогла бы протянуть руку и прикоснуться к нему. Его черты были размыты, глаза спрятаны в тени полей шляпы. Казалось, он излучал зло, словно свет, отраженный темным колодцем. Не желая показывать, как мне страшно, я затаила дыхание.

Затем его силуэт начал подергиваться, как будто я смотрела в пруд, а туда кто-то уронил камень, и его отражение расплылось в нечто гротескное. Я открыла рот, чтобы закричать, но вместо этого закашлялась, вдохнув густой, резкий запах дыма. Светильник над головой моргнул пару раз и постепенно потускнел, как будто кто-то медленно закрыл лампочки черной тканью. Затем свет погас совсем.

Я бросилась к двери и, прежде чем ее распахнуть, предусмотрительно пощупала ручку, не горячая ли она. По коридору верхнего этажа, словно залетные ночные облачка, плыли тонкие струйки дыма, оставляя в ноздрях и на губах липкий, едкий привкус. Я вновь закашлялась и, словно респиратор, прижала к лицу край толстовки.

Перегнувшись через перила, я посмотрела в фойе: со стороны кухни плыл темный и тяжелый дым. Сбежав по лестнице вниз, я обратила внимание на гнетущую тишину, нарушаемую лишь тихим потрескиванием горящего ламината и дерева, доносящимся из кухни, и непрестанным тиканьем напольных часов в гостиной. Дымовая сигнализация, подключенная непосредственно к пожарной станции, даже не пискнула.

Задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, я с трудом добралась до входной двери. Здесь, упрямо отказываясь впадать в панику, я, не торопясь, методично взялась открывать задвижки. Убедившись, что разблокировала их все до одной, я повернула ручку и потянула ее. Ничего не случилось. Уже быстрее, я еще раз проверила старые задвижки – разумеется, все они оказались разблокированы. Я снова дернула дверь. Увы, ее заклинило намертво. Она была совершенно неподвижной, как будто кто-то с другой стороны не давал ей открыться.

Передо мной плясали размытые пятна. Я зажмурилась, чтобы пятна пропали, но, поняв, как сильно мои глаза хотят оставаться закрытыми, поспешила открыть их снова. Опустившись на колени, я снова дернула дверь и судорожно втянула в себя воздух. Мои легкие срочно требовали кислорода. Я чувствовала, что задыхаюсь. Пятна вновь затанцевали перед глазами, словно маятник гипнотизера, умоляя меня уснуть.

«Проснись, Мелани. Помощь уже в пути». Я заставила себя открыть глаза, не зная, действительно ли слышала женский голос или это в мой мозг проникал дым. Ухватившись за дверную ручку, я попыталась встать, чувствуя, как чьи-то маленькие руки подталкивают меня в спину. Шатаясь, я обернулась и тотчас застыла как вкопанная. В гостиной за дымовой завесой маячил темный силуэт мужчины, у которого вместо глаз были красные точки.

Я потянула дверь сильнее и беспомощно расплакалась, чувствуя, как мной овладевает паника. Измученная, я отпустила дверную ручку и скользнула на пол, слишком сонная, чтобы повторить попытку еще раз. Я знала: если уснуть, все будет хорошо.

Я смутно слышала вой сирен вдали, который постепенно становился все громче. Моя голова, тяжелая, словно камень, упала на грудь. Я отключилась, не обращая внимания на дом и дым, и даже на настойчивый голос женщины, снова и снова звавшей меня по имени, требуя, чтобы я проснулась.

Что-то твердое ударило меня в бедро, и моего лица коснулся порыв ледяного ветра. Я застонала и попыталась вспомнить, где может быть мое бедро, чтобы я могла его потереть.

– Мелани? Мелани? Ты здесь?

Мне в ребра уперлось что-то массивное и твердое, наверно, чей-то ботинок, а затем моего лица коснулись теплые пальцы. Их прикосновение было мне приятно. Я даже попыталась повернуться к ним щекой, убедив себя, что это пальцы Джека, и одновременно зная, что этого не может быть. Он бы не стал трогать меня с такой нежностью. Если только не принял меня за Эмили. Я застонала и попыталась откатиться от него.

Тогда крепкие руки подхватили меня. Я боролась со своим спасителем, желая вернуться в теплый кокон сна и полного умиротворения, которое сон нес с собой. Сирены раздавались громче. Я попыталась зажать ладонями уши, чтобы заглушить их вой и снова уснуть. Увы, мои кисти превратились в свинцовые гири, а руки до самых плеч – в резиновые шланги, которые не были связаны с остальным телом.

Меня положили в саду. Холодная, колючая трава щекотала мне кожу, и я подумала, какое это прекрасное место, хорошо, если меня здесь же и похоронят, здесь, среди роз и камелий, и сладкий аромат жасмина будет каждый год напоминать мне о приходе весны.

– Мелани, вы меня слышите? Мелани, проснитесь. Это я, это Джек.

Джек. Я хотела открыть глаза и увидеть его, увидеть его прекрасные голубые глаза. И сердитый блеск в них, который, как мне казалось, стал гораздо ярче с момента нашей первой встречи. Я почувствовала рядом с собой и Эмили, а Луиза и детские руки касались моих рук, как будто пытались удержать меня на траве, чтобы я ненароком не уплыла в ночное небо.