Особняк на Трэдд-стрит

Он умолк и сглотнул застрявший в горле комок; я же покосилась на заднюю дверь, которую присмотрела раньше, прикидывая, через сколько секунд Джек догонит меня, если я побегу.

– На самом деле она была хорошей матерью. Она любила тебя больше всего на свете. Больше своей карьеры. Больше меня. И я не обижался, потому что я тоже тебя любил. Ты была милым ребенком, Мелани. – Он повернулся к Джеку. – Возможно, ты с трудом в это поверишь, но так оно и было.

Я бросила на отца укоризненный взгляд.

– Извини, Мелани, но я просто хочу убедиться, что Джек с нами на одной стороне. В тот вечер, когда мы с ней поссорились… – Отец покачал головой. – Я был пьян. Я всегда пил за компанию и знал, когда нужно остановиться. Но в тот вечер я прочел в газете статью о твоей матери. Там говорилось, что Чарльстон слишком тесен для ее таланта, что ей пора расправить крылья, чтобы мир узнал, на что она способна. Там был ее снимок. С менеджером. Я знал, что за этим нет ничего такого, но во мне заговорил джин, и, когда она вернулась домой, меня уже ничто не могло переубедить.

Он впервые коснулся стакана и начал чертить им круги по столу. Мы с Джеком не отрывали глаз от его пальцев, в то время как стекло издавало по дереву царапающий звук.

– Понимаете, я любил ее. Возможно, даже слишком. Но я не хотел делиться ею с остальным миром, желая, чтобы она была моей, и только моей.

Отец взял стакан в обе руки.

– Мы ссорились, говорили друг другу обидные слова. А потом… – Его подбородок опустился на грудь. – Черт. Я не… – Отец посмотрел на нас; его глаза были влажными. Раньше я никогда не видела его таким. Это был честный, чистый взгляд, не разбавленный алкоголем. Мне захотелось вскарабкаться к нему на колени и положить голову ему на плечо, как я это делала маленькой девочкой.

Отец глубоко вздохнул.

– Я велел ей оставить нас. Уехать. Сказал, что мы не нуждаемся в ней. – Отец пожал плечами. – И она уехала.

Джек похлопал меня по руке и протянул мне бумажную салфетку. Я коснулась своей щеки. Я даже не заметила, что плачу, и смутилась, когда это заметили другие.

– И тогда, когда я подумал, что у нас все налаживается, она… ушла. Просто ушла. Оставила тебя со мной. – Отец отпустил стакан и, уткнувшись лбом в ладони, на какое-то время умолк. – Я пытаюсь сказать, что она ушла из-за нас с ней, не из-за тебя. И ты не должна ее за это винить. Я сказал ей, что нам лучше без нее, и, возможно, случилось что-то такое, что заставило ее в это поверить. Я не знаю. Я так и не дал ей возможности объяснить.

– И ты с ней ни разу не поговорил? Просто взял и отпустил ее? – Впервые в жизни я не знала, чью сторону мне занять.

Отец вновь посмотрел на стакан джина.

– Она пыталась поговорить со мной, звонила мне. Но я отказывался ее видеть, а когда она звонила, не брал трубку. Я был слишком зол, слишком обижен. Она приняла решение, я был ей безразличен. И я стал пить больше. Не настолько, чтобы люди это заметили, просто чтобы заглушить боль.

– Но почему она не позвонила мне? Почему не пришла ко мне?

Отец и Джек переглянулись.

– Она звонила.

– Что? – Я недоверчиво посмотрела на отца. – Тогда почему я никогда не видела ее больше, ни разу не говорила с ней?

Мои слова замерли, словно скатившийся с горы мяч. Я знала ответ, даже не договорив до конца вопрос.

Я резко встала, готовая уйти, но ни один из них даже не пошевелился, чтобы остановить меня. Как будто мы все поняли: возможно, я, наконец, выросла, и пришло время посмотреть правде в глаза.

– Я сказал ей, что ты не хочешь ее видеть, потому что это слишком сильно расстроит тебя. И когда она позвонила, я повторил ей то же самое. Через какое-то время это стало правдой, помнишь? Помнишь, как ты обычно кричала, если кто-нибудь упоминал ее имя? Тогда мне казалось, что я больше не лгу. Не то чтобы это имело значение. Я был слишком занят, заливая свою боль джином, чтобы обращать внимание на то, насколько больно тебе.

Чувствуя, что мое тело одеревенело, я села снова.

– Как долго она продолжала эти попытки?

Не решаясь встретиться со мной взглядом, отец посмотрел на свои руки.

– Пока ты не поступила в колледж. Наверное, она решила, что теперь ты вполне взрослая и можешь сама позвонить ей.

Воспользовавшись моментом, Джек придвинул стул ближе и изловчился обнять меня. Я же пребывала в таком состоянии, что даже не пыталась отстраниться, а тем более вспомнить, почему я не хочу видеть его рядом. Я громко высморкалась в салфетку и, скомкав ее, зажала в кулаке.

– Она… она пыталась связаться со мной. Увидеть меня. И ты ей не позволил.

Отец ссутулился, его руки скользнули к краю стола.

– Мы вели себя как дети, а не как родители, в которых ты нуждалась. Мы хотели сделать больно друг другу, а не тебе. Но, похоже, в конечном итоге все вышло наоборот. – Подавшись вперед, отец взял обе мои неподвижных руки в свои, огрубевшие от мозолей за те месяцы, пока он рыл ямы и клал кирпичи. – Но ни один из нас не переставал любить тебя. Ни на единый миг.