Особняк

- Сильное сомнение у меня насчет инструментария, потому как в вашей профессии главный инструмент - во... - понизив голос, сказал Леха и показал проктологу указательный палец. - Ладно, ступай.

Ватсон поспешно ретировался, а Леха вернулся на кухню к бутылке и Софочке, пьющей третью чашку чаю с конфетами. Хлопнул водочки.

- Чудаки люди. Ватсон занимал. На инструментарий. Представляешь, чем они там занимаются? Может, гланды через это место рвут? Инструментарий!

Леха еще раз осмотрел палец.

Софочка поняла, что сосед в кондиции, и сделала попытку покинуть кухню под благовидным предлогом. Тот обиделся. Что, разве она не понимает, что ему куда приятнее вот так вдвоем у камелька, чем один на один. Он и приятелей цеплял, потому что непривычно одному по-вурдалачьи. Сонька, конечно, Моль, но тварь живая, а значит, есть к кому обратиться. Он же после смерти матери совсем один. И на хрена ему две комнаты, вот найдет Сонька мужика, выйдет замуж, он ей вторую за так отдаст. Живите, радуйтесь.

Вот потому он Софочку и не отпустил. А тут новый звонок в дверь. Соседка отправилась открывать и вернулась с Галиной Анатольевной.

- Пьешь? - строго констатировала бывшая директриса ателье.

- Пью.

Одну только Галину побаивался Леха Загубленный. Ну не то что побаивался, а-уважал. Чем-то та походила на Лехину мать. Такая же гордая. Только позаносчивей. Наверное, привыкла у себя там бабами командовать, вот и вросло. У Лехи мать попроще была. Но обе любили по осени соленья-варенья всякие в банки закатывать. Да весь дом любил, за редким исключением. В это время все, кроме сахара, дешевело. Пользовались этим, а может, и жить уже без этого сезонного порядка не могли, - распахивали на кухнях окна, не боясь простуд, и варили, мариновали, закатывали. Сколько было беготни за крышками. Кому попадались, то брали на все, сколько есть, и на весь дом. А какие из окон по переулку запахи носились!

- Деньги не все пропил?

- Заказ. Никак нельзя не окропить душу. Иначе какая работа. А на работе ни-ни. Вы меня знаете.

Тут Загубленный слегка приврал. Иногда срывался, но всех клятвенно уверял, что продолжает придерживаться принципа. Водочка - дело заводное. И не такие принципы ломала.

- На дело надо.

- Знаю. Верю. Не на ликвидацию последствий наводнений, не на инструментарий какой-нибудь, и на Северный полюс не пойдете. А что за дело-то?

- Севку пора женить.

- Давно пора, - подхватил Леша. И тут же осекся.

Галина Анатольевна сделала вид, что простила дураку бестактность.

- Невесту надо подыскать. Он у меня скромный очень. А приличную невесту - это, как сейчас говорят, "прикид надо иметь соответствующий".

Леха и Софочка на каждую реплику гостьи кивали, словно китайские болванчики.

- Я уже в ателье к подруге сходила. Заказала тройку, чтоб не бегал в кроссовках и куртках, как щелкопер. Надо бы еще пару скроить. Тысчонки две подкинешь? Недельки на три...

- Святое дело.

Леха полез за деньгами в порядочно опустевшее отделение бумажника козловой кожи и был неприятно поражен тем, как тают деньги.

Дал.

И совершил по широте душевной еще один промах:

- А чего ее искать-то, невесту, когда она вот тут с нами готовая сидит.

Софочка от досады уперлась взглядом в стену. Галина Анатольевна странно так посмотрела на Леху, потом на "невесту готовую" и поднялась.

- Ладно, Алексей, спасибо тебе, - сказала она. Потом, пожалев пунцовую Софочку, добавила: - Это еще обдумать надо. - И вышла.

Софочка на всякий случай послушала, как удалились шаги Севкиной матери, издала стон:

- Какой же ты, Лешка...

- Какой?

- Да такой.

И скрылась в своей комнате.

- Какой - такой-то? - запоздало крикнул ей вслед Загубленный. - А ну вас, баб, вам же лучше делают, а они сами с усами... Идиотка, кто тебя возьмет? - буркнул он как бы Софочке, но негромко, чтоб не слышала, а если и услышит, так и надо.

Он посидел минут пять и достал из морозилки вторую бутылку...

Между тем в вестибюле первого этажа разыгралась следующая сцена. В ней принимал участие актив по спасению денег Загубленного от пропоя: Вера Дмитриевна, Ватсон и Галина Анатольевна. Софочка, которая была негласным агентом жильцов, отсутствовала по вполне понятной причине. Настроение у всех было аховое. Задачу они выполнили, но каждый при исполнении задуманного получил свою порцию неприятностей. Ватсону показали палец, Вере Дмитриевне запретили читать нотации, а у Галины Анатольевны открылись глаза на происки тихони Софочки. Нет, они не жаждали сиюминутной крови, однако каждый сделал маленькую зарубку на память. В самом деле, чего корячиться, если человек сам не хочет, чтобы ему помогли? Сделать лоботомию, как предлагает Вера Дмитриевна, и всех делов.

Соседи отчитались друг перед другом о сумме, полученной с алкаша. Деньги они обычно сдавали Краузе под расписку, но сегодня почему-то все решили оставить их при себе. Мало ли, пускают же банки деньги вкладчиков в оборот. Как это раньше до них не дошло. Зачем им лежать мертвым капиталом, на который даже процент не идет?