Особист

— Так вот… Этот второй сыграл на опережение. Знал, что под Абакумова начали копать. Был у нас … — Дед помялся, соображая, уместно ли выругаться матом при внучке. Потом решил, как бы не хотелось, но не уместно. Саше в тот момент исполнилось пятнадцать. — Товарищ Рюмин, вообщем. Вся эта лавина с его подачи и покатилась. Он написал донос на имя товарища Сталина. Мол, Абакумов тормозил расследование дел о группе врачей и о молодёжной организации, якобы готовивших покушения против вождей страны. Но это, Санёк, неправда. Виктор Семенович не признал себя виновным, чтоб ты понимала. Потому и не признал, что невиновен. А уж поверь, в том месте, где он находился, чтоб оставаться при своем мнении, надо иметь крепкие нервы и организм. Там тебя заставят признаться даже в том, чего не было. Если надо. Однако, не о том говорю… Так вот, Рюмин сам головы лишился. Жизнь, она справедливая. Кто бы что не говорил. Роешь яму другому, будь готов, сам в эту яму упасть. Закон такой. А он еще полез в банку с пауками. А там поумнее и посообразительнее о́соби сидели. Так вот, жена Рюмина. Про нее скажу. Отец этой особы служил в армии Колчака. В свое время успел сбежать и пристроился за границей. Дочь от отца вроде бы отказалась. Ясное дело. Кому такая родня нужна. После того, как арестовали Рюмина, сынок его тоже очень быстро последовал примеру матери. Заявил, мол, родителей у него нет, а есть самые настоящие враги. И уехал покорять целину. В деревню куда-то. Понять можно. Наверное. Не знаю. У человека жизнь впереди. Семья, опять же. Да еще стали известны факты. Рюмин ведь скрывал, что отец его был кулаком, брат и сестра обвинялись в воровстве. В этом свете тесть, который во время Гражданской войны служил у Колчака, лишний камешек на могилу. Но дело не в этом. Работали мы одно время вместе с товарищем Рюминым. Только он при власти больше, а я так, насущными делами занимался. О группе, которую мне пришлось готовить, Рюмин был в курсе. Не знал, кто. Естественно. Этого вообще никто не знал. Я отбирал кандидатов лично. Так Виктор Семенович решил. Но Рюмин знал о сути задания. А когда его в 1953 арестовали, через два года после Абакумова, он на все был согласен, лишь бы в живых остаться. И в том числе, на то, чтоб ему плохие люди помогли. Не могу утверждать наверняка. Но знаю Мишку-ирода хорошо. Знаю, какая он гнида. Так вот у меня в последнее время та самая чуйка обострилась. Не только наши за мной приглядываю. Чужие тоже. Чувствую, Санёк. Уверен. А значит, не за горами тот день. Совсем не за горами…

Саша дождалась похорон. Под утро собрала вещи, необходимые ей на первое время, постояла в пустой квартире, обвела ее долгим взглядом, затем вышла в подъезд. Ей нужно было добраться до того самого дома, куда они ездили каждое лето. Там, в подполе, лежали документы. Виктор Николаевич продумал все, до мельчайших деталей. Имелось пять биографий, пять личностей. Каждая из этих личностей была связана с определенным городом, в котором жили люди, в той или иной мере, Ершову чем-то обязанные. Более того, люди, проверенные ситуациями. Ни один из них доносы строчить не побежит. Но и правду рассказывать дед строго-настрого запретил. Велел, если что, представиться дальней родственницей. Люди эти в большей мере играли роль подстраховки. Если вдруг в чужом городе Саше потребуется помощь. А так, без нужды, сказал, лучше не соваться. Помимо документов и детально расписанного маршрута, свои будущие биографии, девушка знала наизусть, в тайнике имелись еще кое-какие нужные вещи. Но она искренне надеялась, что воспользоваться ими не придется. В том числе, несколько маленьких скромных пузырьков. Эти пузырьки девушку нервировали своим содержимым, но дед сказал, пригодится. Особенно, когда вопрос стоит конкретно: либо ты, либо тебя. Хотя, когда готовили этот тайник, Саша на полном серьезе спросила Виктора Николаевича, почему нет оружия. Это ведь логично. Почему он не хочет позаботиться о таком способе защиты? Дед рассмеялся.