Основы этнополитики

Важно отметить, что выводы антрополого-культурологические подтверждены в книге данными генетики, которые демонстрируют: есть гаплогруппы европейские и азиатские (в других терминах — западно- и восточно-евразийские), есть и переходная зона между ними, проходящая по Уралу с охватом прилегающих территорий в обе стороны от горного хребта (275). «Современный генофонд больше похож не на самый древний, а на более близкий к современности финальный этап палеолита. Даже граница (точнее, широкая переходная зона) между западным и восточным современными субгенофондами проходит там же, где она проходила в верхнем палеолите — в Западной Сибири» (282).

Но я был бы не я, если бы во всем согласился с изложенным в книге. И связаны мои возражения, конечно же, с тем искусственным ограничением ареала (Северная Евразия, СССР, ойкумена), о котором писалось выше. Потому что:

1) решительно не хватает сведений о Монголии и Китае, ведь именно там должен бы находиться очаг, эпицентр азиатского расо- и этногенеза, оттуда должны были идти волны экспансии, в т. ч. в Сибирь, на Север, в Поволжье, а возможно и на Дальний Восток;

2) почему-то речь вновь идет о некоем едином генофонде за Уралом, о Сибири и неких «сибиряках», хотя совершенно ясно по логике — и отчетливо видно по картам — что коль скоро встречное движение идет с запада на восток и с востока на запад из разных эпицентров, значит азиатская экспансия берет начало за пределами Сибири (будь то Монголия, Китай или Дальний Восток), соответственно речь должна идти не о «сибиряках», а об азиатских носителях монголоидности, дошедших с Востока до Сибири и пытавшихся двигаться дальше[646].

Но я надеюсь, что это поправимые недостатки.

РАСЫ — ЕСТЬ!

К большим удачам методологического характера я отношу открытое выступление авторов в поддержку расовой идеи. Они с позиций генетической науки решительно и блистательно вдребезги разбивают «миф о несостоятельности рас». Это тем важнее, что проблема этногенеза непостижима вне расового анализа.

Балановские подчеркивают, что «примерно 15 % генетической изменчивости соответствует различиям между всеми популяциями мира, а примерно 85 % — приходится на на различия между организмами». Но в отличие от тех, кто пытается утверждать на этом основании незначительность расового фактора (Р. Левонтин и др.), они указывают, что «это соотношение… не имеет никакого отношения к вопросу о расе, а является видовой характеристикой человечества» (43). И с беспощадной иронией, но аргументированно высмеивают фальсификаторов (к примеру, группу Дж. Вильсона), в чьих трудах «научные работы, в которых все основные результаты доказывают генетическую реальность существования рас, используются для обоснования идеологической позиции отсутствия рас» (44).

Вывод ученых: «Критика генетических основ расы вызвана простым невежеством в антропологии… Широко распространившееся мнение о том, что генетика (и особенно молекулярная генетика) дала важные аргументы против расовых классификаций, является не более чем мифом» (46). Они положительно утверждают:

«Большие расы имеют глубокий генетический фундамент», который по данным молекулярной генетики, оказался «даже в два раза более обширным и глубоким, чем предполагалось по данным классической генетики. Т. о. можно констатировать, что изучение и классических, и ДНК маркеров в населении мира подтвердило основательность генетического фундамента рас» (41).

А значит: «Расы генетически значимы даже при анализе индивидуального геномного разнообразия» (46).

Хотелось бы, чтобы эти страницы прочли наши доморощенные гонители расовой идеи, такие как Валерий Тишков, Александр Брод, Алла Гербер, Евгений Прошечкин и другие любители беспокоить прокуроров своими фантазиями по данному поводу.

Обращение к казалось бы побочной для книги теме расы на самом деле поднимает ранг исследования. Ибо этнос непостижим вне расы, как раса вне проторасы. Никак нельзя рассматривать проблему этногенеза вне связи с расой и расогенезом. Эта связь будет незримо присутствовать и ощущаться, даже если авторы пройдут ее молчанием (что, собственно, Балановские и делают). Увы, такое умолчание оставляет у читателя вопросы без ответов, часть которых я тут воспроизведу. Некоторые из них уже ставились выше по другому поводу, что позволяет подчеркнуть их закономерность.

1. Если человечество едино, как берутся утверждать авторы, тогда должен быть исходный набор генов, породивший все расы и, как следствие этого, все этносы. Где он? Каков он? Почему трансформировался так радикально и так многократно и многообразно, коль скоро роль мутаций априори ничтожна (на что указывают и сами Балановские)?