Основы этнополитики

Модификация же этнонима “татар” является примером прямого камуфляжа. До XII в. это было этническое название группы из 30 крупных родов, обитавших на берегах Керулэна. В XII в. эта народность усилилась, и китайские географы стали употреблять это название применительно ко всем центрально-азиатским кочевникам: тюркоязычным, тунгусоязычным и монголоязычным, в том числе монголам. Когда же Чингис в 1206 г. принял название “монгол” как официальное для своих подданных, то соседи по привычке некоторое время продолжали называть монголов татарами. В таком виде слово “татар” как синоним слова “монгол” попало в Восточную Европу и привилось в Поволжье, где местное население в знак лояльности хану Золотой Орды стало называть себя татарами. Зато первоначальные носители этого имени — кераиты, найманы, ойраты и татары стали именовать себя монголами. Таким образом, названия поменялись местами. В это время и возникла научная терминология, когда татарский антропологический тип стали называть “монголоидным”, а язык поволжских тюрок-кипчаков — татарским языком. Иными словами, мы даже в науке употребляем заведомо закамуфлированную терминологию.

Но дальше идет не просто путаница, а этнонимическая фантасмагория. Не все кочевые подданные Золотой Орды были лояльны по отношению к ее правительству. Мятежники, обитавшие в степях западнее Урала, стали именоваться ногаями, а те, кто жил на восточной окраине улуса Джучиева, в Тарбагатае и на берегах Иртыша, и благодаря отдаленности от столицы были практически независимы, стали предками казахов. Все эти три этноса возникли в XIV–XV вв. вследствие бурного смешивания разных этнических компонентов. Предками ногаев были уцелевшие от Батыева разгрома половцы, степные аланы, среднеазиатские тюрки, пришедшие в составе монгольской армии, и жители южной окраины Руси, перешедшие в ислам, ставший в то время символом этнической консолидации. В состав татар вошли камские булгары, хазары и буртасы, а также часть половцев и угры — мишари. Такой же смесью было население Белой Орды, из которого в XV в. сложились три казахских джуса. Но это еще не все.

В конце XV в. русские отряды с верховьев Волги начали нападать на средневолжские татарские города, чем вынудили часть населения покинуть родину и уйти под предводительством Шейбани-хана (1500–1510) в Среднюю Азию. Там их встретили как злейших врагов, ибо местные тюрки, носившие в то время название “чагатаи” (от имени второго сына Чингиса — Чагатая, главы среднеазиатского улуса), управлялись потомками Тимура, врага степных и поволжских татар, разорившего Поволжье в 1395–1396 гг.

Ордынцы, покинувшие родину, приняли для себя новое имя — “узбеки” в честь хана Узбека (1312–1341), установившего в Золотой Орде ислам как государственную религию. В XVI в. “узбеки” разгромили последнего тимурида — Бабура, который увел остатки своих сторонников в Индию и завоевал себе там новое царство. Так вот, оставшиеся в Самарканде и в Фергане тюрки носят имя своих завоевателей — узбеков. Те же тюрки, но ушедшие в Индию, стали называться “монголами”, в память того, что триста лет назад они подчинились монгольскому царевичу. А подлинные монголы, осевшие в XIII в. в Восточном Иране, даже сохранившие свой язык, называются хэзарейцами, от персидского слова “хэзар” — тысяча (подразумевается боевая единица, дивизия).

А где же монголы, по имени которых названо “иго”, тяготевшее над Русью 240 лет? Как этноса их не было, ибо всем детям Джучи на три орды по завещанию Чингиса досталось 4 тыс. воинов, из коих только часть пришла с Дальнего Востока. Этих последних называли не “татары”, а “хины”, от китайского названия чжурчжэньской империи Кин (совр. Цзинь). Это редкое название последний раз упомянуто в “Задонщине”, где “хиновином” назван Мамай. Следовательно, “иго” было отнюдь не монгольским, а осуществлялось предками кочевых узбеков, коих не нужно путать с оседлыми узбеками, хотя в XIX в. они смешались, а ныне составляют единый этнос, равно чтящий Тимуридов и Шейбанидов, бывших в XVI в. злейшими врагами, потому что эта вражда потеряла смысл и значение уже в XVII веке…

Приведенных примеров достаточно, чтобы констатировать, что этническое название или даже самоназвание и феномен этноса как устойчивого коллектива особей вида Homo sapiensотнюдь не перекрывают друг друга».

Добавить к сказанному нечего.

1.2.3. Гумилев об общности языка как псевдооснове этничности

На чем же держится этническая идентичность, что скрепляет ее, если не самосознание? Как мы помним, многие, в том числе Сталин и Чебоксаровы, в первую очередь называют язык.

Но Гумилев твердо отметает и это основание: