Осман. Хей, Осман!

Игра мальчиков навела Орхана на мысли определённые. Он думал о том, что следует вовлекать неверных в османское войско… «Помимо войнуков и мартолосов должно быть что-то ещё… Нужно набирать мальчиков и воспитывать их в правой вере и учить воинским искусствам… Что скажут их родители на это? Нужно попробовать объявить по всем деревням, селениям неверных такой набор мальчиков… Но по доброй воле, только по доброй воле они должны будут отдавать сыновей… Да!.. Набор мальчиков… Из самых простых, бедных мужицких семей… Из одной семьи не брать более одного сына. У тех, кто имеет менее трёх сыновей, ни одного не брать!.. Это будут войска, щедро одаряемые милостями султана… Пехота…»[346]

Орхан подумал, что люди охотно будут отдавать своих сыновей. Ещё бы! Знать, что твоему дитяти уже не придётся заботиться о куске хлеба; знать, что твоих сыновей ожидают почести; знать, что храбрость и ум будут награждены достойно…

Орхан не успел додумать… Играющие мальчишки, дети слуг, разбежались с весёлыми возгласами, давая дорогу красивой кавалькаде. Ехали дочери Кантакузина в сопровождении своих прислужниц. На девушках надеты были длинные платья, позволяющие им по-особенному сидеть в сёдлах, не по-мужски, но боком. Седла и прочее убранство конское было роскошным. Развевались красные шёлковые плащи, потому что девушки ехали быстро. Головы их были покрыты остроконечными шляпами, верхушки шляп украшены — каждая — тремя павлиньими перьями… Перья колыхались и сияли в солнечных лучах… Кажется, девушки не замечали, что ими любуются… Орхан и Кантакузин смотрели молча. Султан Гази улыбался…

* * *

Войска Орхана и Кантакузина, объединившись, осадили Константинополь. Однако город сдался фактически без сопротивления. Одни из ворот столицы византийцев открыл перед Кантакузином фаворит Анны, итальянец Фаччиолати. Орхан отдал город своему будущему тестю. Орхан и его старшие сыновья присутствовали на свадьбе. Кантакузин выдал свою дочь Елену замуж за Иоанна, сына Андроника и Анны. Орхан поднёс жениху и невесте богатые подарки. Кантакузин желал показать всем в Истанбуле, что государство разорено. Впрочем, это ведь и было правдой. Государство было разорено. Однако ни Анна, ни Кантакузин разорены не были. Тем не менее, роскошно одетые тюрки — а даже простые воины оделись по приказу Орхана в лучшие одежды — выделялись среди нарочито бедно одетых гостей на свадьбе Иоанна и Елены. Во время пира не было подано ни одной золотой чаши, ни одного серебряного блюда. Посуда подавалась оловянная или глиняная, уборы жениха и невесты поражали бедностью; позолоченная медь заменяла золото, разноцветное стекло заменяло драгоценные камни. Лишь кое-где мелькали подлинные драгоценности и жемчуг притягивал взгляд необманным сверканием. Что до казны империи, то она теперь помещала в себе лишь воздух да пыль. Жители Константинополя так и говорили:

— В казне лишь воздух да пыль!..

Ирина посоветовала мужу издать указ о роспуске итальянского двора Анны. Все её итальянские приближенные, равно как и наёмные солдаты-итальянцы, были высланы из империи. Дети Анны отправлены были в Тессалоники, дабы их мать более не влияла на них. Судьба Елены сложилась не так уж счастливо. Муж скоро разлюбил её. Задумав жениться на сестре сербского царя Стефана Душана, Иоанн, сын Андроника, хотел отослать Елену в монастырь. Но Анна отчего-то не дала свершиться этому, решительно воспретив сыну новую женитьбу. Впрочем, это вовсе не значило, что она всё забыла и простила Кантакузина. Отнюдь нет! Она ждала, притворяясь смирившейся. Кантакузин посадил на престол византийских императоров своего сына Матфея. Но в конце концов престол был захвачен Иоанном, сыном Андроника. Впрочем, ведь это возможно было бы назвать и справедливым возвращением. Елена, дочь Кантакузина, всё-таки сделалась императрицей. А через сто лет Константинополь пал. Храм Святой Софии навсегда преобразился в одну из самых прекрасных мечетей в мире!

* * *