Осман. Хей, Осман!

Осман знал, что византийцы собирают войска. Отдан был приказ тимариотам выступать в тяжёлом вооружении во главе своих отрядов. И сам Осман должен был выступить, облачённый в полный доспех — бюрюме; на голове его надет был шлем с забралом — юзлюк, сделанный в виде тюрбана. Кольчуга и панцирь защищали туловище. Младший сын Рабии Хатун сопровождал отца как оруженосец — гулом. Были куплены табуны арабских коней, новые дамасские клинки… При Бафее, близ крепости, которую византийцы называли Бафеей, а тюрки — Коюнхисаром[296], вышло на османов византийское войско во главе с губернатором Никомидии Музалоном. Когда произошло сражение, так до сих пор и неизвестно. Иные историки полагают, что сражение случилось 27 июля 1302 года; но другие останавливаются на дате 27 июля 1301 года. Войско Музалона имело две тысячи бойцов. Впервые Византийская империя двинула подобное войско на Османа, совсем ещё не так давно — кочевого тюрка, совсем ещё не так давно — мало кому ведомого, знаемого…

Всадники Османа пошли на греков шеренгой и осыпали врагов дождём длинных стрел. А лучники Османовы уже славились! Луки для всадников умели делать люди Османа! Метко били всадники также из арбалетов-чанра. Византийцы атаковали. И тогда Осман приказал действовать согласно старинной тактике восточных бойцов, носившей арабское именование «ал-карр ва’ал-фарр». Византийский хронист Никифор Григора вот что об этом написал: «Они то прикидываются бегущими, то оборачиваются назад, и так постоянно, чтобы спутать строй неприятельских войск…» Клич разносится:

— Ал-карр ва’ал-фарр!..

И всадники Османа резко поворотили, будто бы уступив натиску солдат Музалона. Затем люди Османовы столь же внезапно повернули и — рывком — на византийцев. Потеснили. И — тотчас — отступление быстрое всадников Османа. И — снова — вперёд на солдат Византии… Двинули конной атакой — лавой… Осман вырвался от окружавших своих воинов, пытавшихся охранять его. Вырвался!.. Врубился в эти блестящие железом на ярком солнце ряды византийцев. Та-ак врубился!.. Головы срубая махом, вышибая челюсти… Хорошо было!..

До Динбоза[297] гнали Музалона. Там, в долине, между крепостью Динбоз и Йенишехиром, пала сеча большая… Другой сын Гюндюза, Айдогду, в этой битве пал. Погребли его на дороге из Коюнхисара в Динбоз, камень поставили надгробный. И до сих пор говорят: если больного коня провести вкруг надгробного камня Айдогду, выздоровеет конь, подаст исцеление всемогущий Аллах…

Бафея — Коюнхисар — оно меж Никомидией и Никеей[298]. Теперь повела Османовых людей дорога судьбы к берегам Мраморного моря. Теперь должны были — одна за другой — падать к их ногам, обутым в сапоги всаднические, византийские владения-крепости Черноморского побережья… Открыт был путь на Никею; Бурса — почти что окружена; отделена, оторвана от империи… Но Осман не спешил штурмовать Бурсу…

Сейчас важно было, чтобы крепость Бурса, важная крепость, оставалась в одиночестве. Владетель Адриани, которую люди Османа звали Эдреносом, к юго-западу от Бурсы, был убит. Владетель Кастелиона, названного людьми Османовыми Кестелом, на восток от Бурсы, был убит. Владетель Кетохеи, названной Ките, к западу от Бурсы, противился подольше. А когда бежал владетель Кетохеи, Осман припустился в погоню. Летели кони без устали до реки Симав на запад от озера Апольёнт. Вот и стены крепостные Лопадиона показались. Вот и высокий старинный каменный мост… Это уже владения правителя Лопадиона…

— Улубад!.. Улубад!.. — закричали люди Османа… Так звали они по-своему Лопадион… Рвались в бой…

Но Осман решил по-иному:

— Не надо, чтобы пошла о нас молва, будто мы бьём всех, направо и налево, не разбирая ни правых, ни виновных!..

И сказав такое, он решил послать человека в Улубад. Не было среди воинов Османа никого, кто хотел бы отказаться от поручения подобного; не было ни одного, кто дрожал бы за свою шкуру!.. Все наперебой предлагали, каждый — себя — в гонцы! Но Осман выбрал своего оруженосца, сына Рабии Хатун. Велел Осман Михалу Гази подъехать поближе:

— Отцепляй, брат Михал, походную чернильницу от пояса, бери калам, пиши! Я буду говорить по-нашему, а ты перекладывай по-гречески, так и пиши!..

И Осман проговорил короткое послание для этого владетеля Улубада. Требовал Осман выдать того, которого преследовал, выдать правителя Кетохеи, укрывшегося в Улубаде… «…А ежели не выдашь, я тогда с полным правом опустошу твои земли!..»

Ждали гонца назад. Смотрели на мост. Никто не осмеливался говорить с вождём, ободрять его. А все знали, как любит султан Гази всех своих сыновей! Но также и знали, что если надобно послать кого на самое опасное, рисковое дело, Осман изберёт одного из сыновей своих!..

Гонец воротился живым и невредимым. Эти византийские владетели крепостей уже ведали храбрость и силу Османову, не могли бы осмелиться казнить посланного султаном Гази… Послание было передано Осману вот какое: «Дай слово, султан, что ни сам ты, ни потомки твои, никогда не ступят на этот мост! Лишь после этого обещания я выдам беглеца!»