Ослы

— Ты что-то долго пропадал, — сказала она. — Мне было страшно неудобно ожидать здесь на мосту. Однако я рада, что ты так хорошо все устроил. Уж и умница ты у меня! Итти мне дальше пешком или сесть в шарабан?

— Садись в шарабан, — сказал я. — Я поеду прямо в реку. Это будет самое лучшее для нас всех.

III. Первый день пути

Я намеревался убить Бланшетту, как только мы выберемся в окрестности Байонны, намеревался избить ее палкой до смерти, бросить ее изуродованный труп в реку, столкнуть туда вслед за нею и шарабан, затем сесть на следующий же отходящий в Кале и Англию поезд.

Я уже слишком устал в обществе Бланшетты и жаждал спокойствия.

— Билли, — заявил я драматическим тоном, — я совершенно измучен; я не в состоянии ехать дальше.

— Ах, да смотри же, что ты делаешь! — воскликнула она. — Почему ты едешь по самой середине улицы?

— Это не я, — заявил я, — это эта… эта прекрасная белая дьяволица, идущая между оглоблями. Она предпочитает середину улицы. Она выказала это предпочтение уже с час тому назад. Она будет продолжать выказывать его пока… пока, — я скрипнул зубами, — пока мы не покончим с этой историей. Послушай, Билли: я пройдусь пешком. Бери вожжи ты.

Я слез. Мы уже переехали через мост и повернули на идущую вдоль побережья Арда на дорогу… Я не знал, та ли это дорога, по которой мы намеревались ехать; мне было безразлично. Мне сказали, что дорога эта выходит в деревню, а я только и желал этого.

Итак, повторяю, я слез. Жена моя взяла в руки вожжи… И сейчас же Бланшетта побежала быстрой рысью и перешла на законную сторону улицы.

— Ты не умел править ею, — прокричала мне Билли. — Она положительно совершенство. Посмотри! Ах, как это интересно! Поскачи же еще немного, моя прелесть!

Я и сам побежал быстрой рысью. Бланшетта уже успела опередить меня метров на шесть. Мне кажется, что она услышала, что я приближаюсь, потому что сейчас же ускорила ход. Я бежал, бежала и Бланшетта, но из нас двоих бежала быстрее она.

— Придержи… придержи же ее! — кричал я Билли задыхающимся голосом.

— Ах, она не желает! Я не могу! — донесся до меня полный испуга голос Билли. — Я не могу остановить ее. Беги же! Беги!..

— Затормози шарабан! — кричал я. — Поверни рукоятку!

Билли так и сделала, и Бланшетта снова замедлила бег и перешла в рысь. Я поровнялся с шарабаном и вскочил на сиденье.

— Дай мне вожжи, — проговорил я охрипшим голосом. — С подобным животным разговор короток — вздуть его палкой… Держись крепче… мы сейчас поскачем. Я ей покажу… я ей покажу…

Мы достигли окраины города. Обогнув последние здания, дорога вышла на берег реки, и я мог рассмотреть, что она тянется вдаль, совершенно безлюдная на расстоянии не менее двух милль. Это была идеальная арена для обучения осла.

Я изо всех сил ударил Бланшетту своей тростью и обругал ее, и Бланшетта поняла, что я дошел до пределов человеческого терпения. Она почувствовала, что дольше мучить меня не смеет, и понеслась положительно стрелой по дороге. Шарабан грохотал, упряжь напряглась, искры вылетали из-под колес. Шея и толстые бока ослицы тряслись, и быстрота, с которой мелькали мимо нас белые верстовые столбы, способна была изумить кого угодно.

Меня охватило чувство необычайного торжества. Весь гнев мой испарился. Я встал на ноги и принялся махать своею тростью. Победа осталась за мной. Эта перепуганная, несущаяся масса ослиного мяса между оглоблями теперь знала, кто из двух сильнее. Никогда уже больше не замедлит она исполнить мое приказание.

— Остановись, пожалуйста, остановись! — раздался голос Билли, тонувший в грохоте шарабана. — У меня начинается морская болезнь. Остановись!

— Тпр-р-р-у-у! — закричал я Бланшетте.

Бланшетта остановилась так внезапно, точно у нее переломился хребет.

Рядом с нами виднелся пятый верстовой столб от Байонны.

— Ты… ты напугал меня, — едва проговорила Билли. — Как бы мне хотелось, чтобы ты научился лучше владеть собою. К тому же ты очень жесток. Ты ее побил… Она шла очень хорошо. Я бы постыдилась бить такое беззащитное животное.

Я ничего не ответил.

Билли слезла и погладила нос Бланшетты. Животное казалось совершенно усмиренным.

— Будь она еще молодой — дело другое, — продолжала моя жена возмущенным тоном. — Но ведь ей… Что с тобой, дорогой мой?..

— Ничего, — сказал я, — небольшая слабость… я расстроен. Ты… ты случайно не заметила… не заметила, где… Мне кажется, я немного пройдусь обратно. Банджо и мой ранец… они, вероятно, свалились. Я отлично помню, что уложил их в шарабан у гостиницы.

У Билли вырвался полный отчаяния крик:

— Ты… ты их потерял?

— Они свалились, — повторил я машинально. — Подожди меня здесь, я пройду обратно по дороге. Нет, я не хочу ехать обратно. Я пойду пешком. Моцион будет мне полезен. Я чувствую, что он мне необходим.

Сняв пиджак и жилет, я бросил их в шарабан и отправился обратно по дороге в Байонну. Было уже половина двенадцатого. Солнце стояло высоко на совершенно безоблачном небе. Ветра не было.