Ослеплённый разочарованием

Теперь у них было много оружия. Люди спешили, облачаясь в кирасы, снятые с мёртвых тел. Вместе с Уруг-Карром они очистили ущелье прохода, а когда дошли до его конца, то уткнулись в огромный завал из того, что попадалось адептам под руку. Пути назад тоже не было, — там была такая же баррикада, несколько тысяч всадников, двадцать тысяч гвардейцев, без счёту вооружённых адептов и послушников, десяток элефантов. Только те силы, что удалось собрать жрецам на скорую руку. В крепость же прибывали всё новые и новые полки. У Уруг-Карра оставалось всего несколько минут на раздумья. Дикий крик прервал его мысли. «Скоты!», заорал бородатый мужик. С высоких стен вниз устремился ещё один поток дымящего вара. На гребне стены появились лучники, осыпав первым залпом стрел людей, зажатых в теснине каменных стен внизу. Ко второму залпу люди успели приготовиться: кто-то прижался к стенам, кто-то лёг на землю и укрылся вражьими трупами. Но от смолы, горящего масла и гранитных обломков это спасти не могло. «Они сейчас нас всех перебьют!», зло прошипел мужик, за которым все уже признавали лидерство, второе, конечно, после Уруг-Карра. «От стен! В центр!» — прокричал Уруг-Карр. «Ты что, с ума сошёл?» «В серёдку!» Его послушались. Уруг-Карр хлестнул плетью; его удар должен был пройти сквозь воздух, но хвосты плети странным образом удлинились и смели с верхушки стены врагов, ломая даже зубцы стены. Разрубленные тела полетели вниз, вместе с котлами для смолы, с другим осадным вооружением, с обломками стены. Кто-то из солдат, кому плеть всего лишь отрубила ноги, кричал в падении, но замолк, разбившись о камни. Второй такой же удар понизил стену на два метра. Третий на пять. Несколько ударов, — и участок стены, метров десять, обрушился. «За мной!» — и воины хлынули в пролом за бородатым мужиком. Нахлёстывая коня плетью, — сейчас она не действовала, — Уруг-Карр заставил перевалить его через завал из битого камня. Они оказались на улице, впереди стена казармы, слева — задняя стена дворца. Люди продолжали вооружаться; в их отряде стало десятью конниками больше, — у стены стояли на привязи тяжеловозы, когда-то, в прошлой жизни, используемые не для войны. Здесь ещё не было врагов, — аколиты не подтянули сюда войска, никак не ожидая, что восставшие, — а именно так их теперь называли, — могут оказаться здесь. Прокатившись по улице, — Уруг-Карр вёл их за собой, полагаясь на своё чутьё, — они свернули вбок, и просто смели лёгкие ворота, потом ещё и решётку, оказались, наконец, у входа на предвратную площадь. Здесь не было ни солдат, ни адептов, никого из врагов. Из людей-врагов. Посреди площади стояла на шести лапах Ренейла. От каждой лапы тянулась цепь толщиной в человека, к одной из четырёх башен, высившихся по углам площади. «Здесь нам не пройти! Без катапульт, без осадных башен, без элефантов её не взять!» — прошептал мужик. «Я задержу её!» — Уруг-Карр выступил вперёд и выкинув руку так, что плеть обвила шею твари, застыл. «Быстрее! Она вас не тронет! Разберитесь с воротами! И уходите! Долго мне её не удержать!» Воины, родившиеся сегодня, сначала нерешительно, а потом всё быстрее и быстрее бросились через площадь, оббегая обездвиженного монстра, карабкались по стене в надвратную башню, открывали ворота и поднимали решётки. «Закройте ворота за собой! Застопорьте подъёмные и вращательные механизмы!» — крикнул Уруг-Карр. На плечах его словно лежала свинцовая плита, глаза заливало потом, но он знал, что сможет сдержать тварь, до тех пор, пока последний из его новых союзников не покинет крепость. Когда это произошло, он отпустил Ренейлу. Она ударила его лапой, — ладонью, поджав когти, — он слишком устал, чтобы увернуться. Но, тем не менее, продолжал стоять на месте, не подвинувшись ни на локоть, хотя от такого удара должен был разбиться о стену, что в двадцати шагах позади.

— Ренейла! Что они сделали с тобой? Забудь про жажду крови! Забудь хотя бы на время! Превратись обратно в человека! Твои оковы станут велики и упадут! Мы вместе уйдём отсюда! Я уже забыл то, что ты сделала тогда! Обещаю, мы вместе уйдём отсюда! Ещё не поздно!

Ренейла наклонилась к нему, широко раскрыв пасть. В горле что-то маслянисто поблёскивало. Так и есть. Шипастая распорка. И такие, наверно, по всему телу, в пищеводе, в желудке, в кишках. Если Ренейла вздумает превратиться, то они разорвут тело девушки.

Следующий удар накрыл его сверху. И наступила чернота.

Он не сразу понял что очнулся, потому что очнулся в такой же темноте, какая была там, куда отправил его удар твари. Он стоял, чуть прислонённый к наклонной стене, стоял не шевелясь, — чувствовал, что впереди опасность. Когда же он подвинулся вперёд на миллиметр, что-то огромное метнулось к нему и пропороло воздух в миллиметре от его лица. Ренейла. Он услышал звон цепей. Они приковали её здесь, в подземном каземате, приковали так, чтобы она охраняла его, не давая ему даже сделать шаг. Он вглядывался в темноту, силясь увидеть там что-то, а затем мягко позвал её:

— Ренейла! Подойди ко мне!

Горячее дыхание обожгло ему лицо.