Ослепительный нож

- Дозволь одним глазком взглянуть?

- Гляди двумя, - присела с ней у сундука хозяйка.

- «Тайная тайных», - шёпотом прочла Евфимия.

- Это Аристотелевы мысли, - пояснила амма Гнева. - Ими греческий мудрец воспитывал героя Македонского. Иные называют его труд Аристотелевыми вратами.

- «Добропрохладный ветроград», - прочла Евфимия.

- Лечебник травный для лекарок, - отложила книгу амма Гнева.

Боярышня тихонько развернула древний свиток и прочитала непонятный заголовок по складам:

- «Раф-ли»…

Амма свернула свиток.

- Тут разом не постигнешь. Гадание по чёрточкам и точкам.

- А, - извлекла большую книгу гостья, - это мне знакомо понаслышке: «Шестокрыл».

- Да, здесь гадание по звёздам, - перебрала хозяйка жёлтые листы. - Мой Андрей Дмитрич увлекается.

- А вот страшное названье: «Трепетник», - вопросительно уставилась на амму Всеволожа.

Гнева убрала книгу.

- Это я гадаю по дрожанью мышц, по зуду в разных частях тела, по ушному звону…

- А «Лопаточники» что такое?

Книга была тут же отнята, сундук закрыт.

- Негоже непосвящённой проникать в такие дебри, - заключила разговор боярыня-колдунья.

- В чём тайна этой книги? - не сдавалась цепкая Евфимия.

- В лопатках убитого скота, - кратко пояснила Гнева, - Волхвование такое.

Евфимия сообразила, что, допустив её до отреченных книг, Мамонша спохватилась и теперь сердилась на себя. Пришла пора переменить беседу.

- Напрасно, Акилинушка, боишься за мою судьбу, - промолвила боярышня. - Не превозмогут козни злой Витовтовны сердечных чувств Василиуса. Он посулил взять меня в жены. Велел ждать.

Тут Агафоклия, не умудрённая книжной премудрости, а потому сидевшая в сторонке, как бы отсутствуя, вдруг подала голос:

- Посулённого ждут год, а суженого до веку.

Евфимия, забывшая о ней, смутилась.

- Не веришь моим страхам? - покачала головой боярыня. - Лучше без веры в худшее готовиться к нему, чем после кусать локти.

- Пусть в будущее глянет, - пробасила Агафоклия. - Узнает настоящее.

Амма Гнева резко повела рукой.

- Не надо, Фёкла. Не хочу её успенью подвергать.

- Как можно глянуть в будущее? - Евфимия не скрыла тоненькой усмешки, - Опять гаданье на воде, на зёрнах?

- Нет, речь не о гадании, - чуть слышно пробубнила Агафоклия и завершила вовсе непонятно: - Паломничество душ…

- Оставь в покое её душу! - вышла из себя хозяйка кельи.

Евфимия, расширив очи, попросила:

- Объясни, пожалуй, Акилинушка: в чём соль вашего спора?

- Соль в том, Офимья, - объяснила амма Гнева, - что жизнь людская - смена повторений.

- Я не пойму, - потупилась боярышня.

- Всё повторяется на нашем бренном свете, - продолжила хозяйка, - как день и ночь, как лето и зима… Вот ты отцом в истории навычна, так вспомни, как вели себя великокняжеские дети. У сыновей Владимира Святого - усобица. У Ярославовых - опять же подирушка. У Невского героя Александра сыновья передрались, порушив все его заветы…

- Тут спору нет. - Евфимия вздохнула. - Однако что из сего следует?

- Порассуждаем далее, - подняла палец амма Гнева. - Опять же из истории: Михаил Черниговский пал первой жертвой царей монгольских, а почти через сто лет в Орде же гибнет его племянник праправнучатый, тоже Михаил, хотя Тверской. Или иное: Андрей, сын Невского, оспаривает власть у брата старшего Димитрия. А спустя полтора века опять-таки праправнучатый его племянник, твой Василиус, в таком же споре с дядей Юрием.

- Мало ли что совпадает, - повела плечом Евфимия.

- Не знаю про князей, - вмешалась Агафоклия, - А у Генефы нашей прапрабабка уводом выскочила замуж за одерноватого[5] холопа. По мужу стала полною бессрочною рабынею удельного князька. Отец дуравку еле выкупил, семейство пустил по миру. Так что ж ты скажешь! Мать Генефы почти век спустя выскочила за ушкуйника, и оба были проданы в приморской Кафе на работорговом рынке. Генефа родилась от сарацина - глаза косят. Оторве удалось бежать на Русь. В пути чуть не погибла. Отметина на лбу до сей поры. Так вот она и мыслит, что душа прабабки вселилась в мать. Родители той и другой скончали от переживаний жизнь до срока. И я готова предложить тебе, Офимья, коли не испугаешься, отправиться так-этак лет на сто, на двести в будущее. В кого душа твоя вселится, с тем то же самое произойдёт, что нынче ждёт тебя.

- Какие вздоры! - поднялась Евфимия, - Не верю, будто Михаил Тверской имел душу Черниговского, а мой Василиус душу Андрея Александровича. Пустые измышления! И времени сменить нельзя. Какое нам судьбой отпущено, лишь в том просуществуем.

- Учёный мой боярин говорит обратное, - промолвила Мамонша. - Он одержим предерзостной мечтой попасть в иную жизнь не токмо что душою, даже телом.

Евфимия взглянула на пестунью с явным недоверием.

- Не станет Андрей Дмитрич на химеры мысли тратить. Сама видала, он сотворяет вещи весьма полезные: зрительный снаряд и громовые стрелы для возжигания огня…