Ослепительный нож

- Оживят ли тебя мои слёзы огненные, уветливый, тихий мой? Увижу ли взор твой красный, познаю ли душу чистую? Был ты оком слепых, ногою хромых, трубою спящих в опасности! О, день скорби и туги, день мрака и бедствия, вопля и захлипания! Жили бы единою душою в двух телах, единою добродетелью! Как златоперсистый голубь и сладкоглаголивая ластовица, с умилением смотрелись бы в чистое зерцало совести!.. Зашёл свет очей моих! Погибло сокровище моей жизни! Где ты, бесценный? Почто не ответствуешь? Цвет прекрасный, для чего увядаешь так рано? Виноград многоплодный, уж ты не дашь плода моему сердцу, сладости душе моей! Воззри, воззри на меня, обратись ко мне на одре своём, вымолви слово! Неужли забыл меня? Кому сироту приказываешь, на кого оставляешь? Господине мой, как обниму тебя, как послужу тебе? Изменилась вся жизнь моя вместе с лицем твоим! О, смертное счастье, кратко-жизненная краса! Ни лета мне не осталось, чтобы ласкать, миловать тебя! Платье-узорочье променял ты на ризы бедные! Не моего наряда одежду на себя возлагаешь! Худым платом главу покрываешь! Из красной палаты во гроб вселяешься! Ах, если бы Господь услышал молитву мою! Молился бы и ты за меня, да умру с тобой без разлуки! Ещё юность нас не оставила, ещё старость нас не постигла! Ах, недолго я радовалась моим другом! За веселием пришли слёзы, за утехами - скорбь несносная! Почто я родилась? Почто не умерла прежь тебя? Не видела бы твоей кончины, а своей гибели! Ужли не слышишь жалких речей моих, не умиляешься моими слезами горькими? Крепко уснул любимик мой, не разбудить мне тебя! Звери земные идут на ложе своё, птицы небесные летят к гнёздам, ты же, мой любый, отходишь навеки от дома своего!.. Кому уподоблю, как назову себя? Вдовою ли? Ах, не ведаю сего имени! Женою ли? Ты не подвёл меня под венец! Невестою неневестною, без обряда брачного! Вдовы, утешайте меня! Жены, плачьте со мною! Горесть моя жалостнее всех горестей!.. Боже великий, будь утешителем!

Она не услышала скрипа входных дверей, очнулась лишь от Шемякина голоса:

- Подымись, грешница, покинь сие место.

Вкруг неё в смирном образе стояли черноодетые люди. Среди них углядела Василия Борисыча Вепрева, столь неодобрившего её посольничества под Великим Устюгом, а затем столь счастливо сбежавшего после битвы у села Скорятина под Ростовом Великим.

- Слышишь ли повеленье князя? - сузил он памятливые зеницы.

Мрачный, ненавидящий взор дьякона Дементея напомнил ей давнее «привиденье» Раины: «Предаст тебя для невиданной казни!»

Не веря в такой конец, она поднялась с колен, попрощалась глазами с безгласным гробом и покинула церковь.

В своей одрине нашла Раину. Та бросилась на шею.

- Боярышня, бежать надо!

- Бежать? - не уразумела Евфимия. И махнула рукой. - Уедем потиху после отпевания, погребения…

Лесная дева вздохнула, покачав головой.

- Принесу поесть. Почитай, три дня у тебя во рту крошки не было.

Всеволожа оставалась одна недолго. Внезапно в одрину ввалился Вепрев. В растворенной двери - двое приставов.

- Поята ты, Евфимия, дочь Всеволожа, князем Дмитрием Юрьичем за злокозненные кудеса твои над покойным братом его Дмитрием Красным.

- За какие «злокозненные кудеса»? - пылко возразила боярышня.

- За те, что достойны казни, - глухо произнёс Вепрев.

- Казни? - переспросила Евфимия.

- Ты будешь казнена немедля, - приговорил имщик княжеский.

- Казнена? Без суда и исправы? - всё ещё не верила Всеволожа.

- Есть послух, сиречь свидетель, твоих волшебств, - разъяснил Василий Борисыч. - Дьякон Дементей видел и слышал, как ты творила заклинания над усопшим, как насильственно возвратила к жизни покинувшего её, как распечатала мёртвые уста, дабы восприять непотребные, сластолюбивые о себе глаголы.

- Полноте, воевода! - возмутилась Евфимия. - Князь Дмитрий не умер, когда все сочли его мёртвым. Пришед в себя, он произносил стихи из Соломоновой Песни Песней. Каноническими словами попрощался со мною и предстал перед Богом. Дьякону Дементею невесть что попритчилось.

- Послухование его принято Дмитрием Юрьичем, - сказал Вепрев.

- Каким Дмитрием Юрьичем? - испугалась боярышня.

- Живым! Каким же ещё? - в свою очередь осерчал воевода Шемякин.

Всеволожа, приглядываясь к нему, поняла, что серчал он не столь за несусветицу нынешнюю, сколь за её поступок давешний под Скорятиным, когда едва избежал пленения и возможной гибели.

- Ныне ваша с Шемякой надо мной воля. Мёртв мой заступник, - сказала Евфимия и протянула приставам руки.

Вязницу вывели из дворца.

- Где твоя девка-ведьма? - пытал Вепрев по пути.

- Не ведаю.

Однако в скоплении челяди боярышня на миг встретилась с коноплястым личиком лесной девы, а знаку не подала на её кивок.

Выведенная на задний двор, очутилась перед дощатым строением, в каких хранят сено зимой. Неужто тут и поруб, земляная яма? Внутри - утоптанный пол, присыпанный сухой крошкой. Никакого отверстия в поруб. Даже никаких предметов. Лишь в углу большая сенная куча. Здесь ли казнят? Как станут умерщвлять?

Ей связали ноги. Положили спиной на землю.