Ослепительный нож

- Кто? - допытывался бывший кремлёвский страж.

- Та… вторая… на виске… - Евфимия заходилась в рыданиях. - Мамушка Латушка!

- Как же? Как же? - морщил лоб Бунко. - Я-то и не признал нашу хозяйку избы в Падуне. За что же её?

- Кариоша! - бросилась ему на грудь Всеволожа. - Руки на себя наложу, ежели немедля не отведёшь туда.

К ним подходила Акилина Гавриловна.

- Просит к Житничному двору свести, - растерянно объявил Бунко.

- Что ты хочешь? - испугалась Мамонша.

- Хочу всё исправить, - уже спокойно заявила Евфимия. - Гориславу пытают вместо меня. Безвинно страдает другая женщина, сделавшая мне много добра и в сей жизни, и в предыдущей. Пытчик Василь Фёдорыч Кутуз не заприметил меня у великого князя и теперь обмишулился. Вот приду и скажу об этом.

- Даже не бери в голову! - заломила руки Мамонша.

Евфимия обняла её.

- Моё решение несовратно.

При этом известии суета поднялась в тихом тереме эутова сада. Все Евфимию отговаривали, но тщетно. Запоминали, что Горислава боли не чует. Всеволожа отмахивалась: боли не причинят, а изувечат, как пить дать! Угроза её собственной жизни не остановила боярышню. В конце концов Карион открыл, что надзирает Житничный двор Осей. Он когда-то подвёл Всеволоже коня при её бегстве из дому. Он, едва не убив, сам же спас своего начальника Кариона в бою под Галичем. Короче, тот самый Осей. Теперь среди кремлёвских охранышей - крупный прыщ! Не поможет ли он чем-нибудь? На душе у всех несколько полегчало…

С утра у привратной кельицы зачмокали поцелбвки, как накануне, однако не со смехом, а с плачем.

- Неотступно стану за тебя Бога молить и пред сильными мира ходатайствовать, - обещала Акилина Гавриловна. - Возопию к Феодосию, архимандриту, духовнику великой княгини…

- Главное, - прервала её Всеволожа, - самое первое сделай: пошли в Галич к князю Дмитрию Юрьичу Красному. Пусть всё ведает.

6

Едва Евфимия с Карионом добрались до Житнично-го двора, начались ожидания. Ждали у железных ворот, пока на позов Бунко кликнули Осея. Клик этот охраныши передавали один другому, поэтому дозвались нескоро. Важный Осей, обрюзгший, обвислый, вовсе не походил на того подтянутого, молодцеватого, что подводил Евфимии лошадь у Фроловских врат. При виде бывшего своего начальника он улыбнулся изо всех сил и с той же натугой смягчился неприятный скрипучий голос. Потом боярышне пришлось ждать в самих Житничных палатах у тяжёлой двери, за коей Бунко и Осей беседовали. Когда Карион ввёл спутницу, разговор продолжился:

- Ну?

- Вижу, что она. Только признал не вдруг. Времени-то прошло! А нашу вязницу Всеволожей назвали, не отрицалась.

- Тихо надо сделать подмену. Иначе не жить вашей вязнице.

- Само собой тихо. Я тебе верю.

- Себе не веришь?

- И себе верю.

Осей извлёк из ларя могучую связку стальных ключей. Уходил вразвалку, видимо, на больных ногах.

- Сейчас он сам выведет Гориславу, дабы никто не видел, - объяснил Карион. - Охти, Евфимия Ивановна! - присовокупил он с досадой. - На что обрекаешь себя?

Боярышня сплела пальцы.

- Ужли на то же должна обречь постороннюю к сим делам Гориславу?

Бунко уронил голову на грудь.

Осей не ввёл, а втащил девицу. Что осталось от льнокудрой смуглянки? Одного нощеденства не прошло - превратилась в тень.

При виде Кариона с Евфимией она лишь глазами выразила величайшую радость.

- Найму для неё кареть, - произнёс Бунко, уходя.

- Пожду за дверью, а вы поменяйтесь срядой, - велел Осей.

Евфимия с Гориславой остались наедине.

- В какой ад они ввергли тебя! - возмутилась боярышня.

- Посадили в каменную блошницу, - едва отвечала лесная дева.

- Пытки были ужасные! - осторожно снимала Всеволожа с неё издирки, в кои облекалась сама. Горислава же с её помощью влезала в боярышнину одежду.

- Болей не чуяла, - вымолвила она. - Теперь ног не чую. - И успокоила: - Калиса поставит на ноги.

- Ради чего приняла на себя моё имя? - выговаривала Евфимия.

- Ради тебя, - пролепетала смуглянка. - Ты бы не выдержала. Знакомка твоя именем Платонида покинула бренную плоть. Замучили!

- Платонида? - воскликнула Всеволожа. - Её больше нет? О, мамушка Латушка!

Горислава, попригожу опрянутая, сидела на лавке, опустив голову.

- Чего допытывались? - спросила Евфимия.

- Пытали… как в Нижнем Новгороде… ты улещала великого князя отправить молодую великую княгиню под клобук, а с тобой пойти под венец, - с трудом закончила Горислава слишком длинное для неё сообщение.

- Экий вздор! - возмутилась боярышня. Вошли Осей с Карионом.

- Бог тебе в помощь, Евфимия Ивановна, - с тоской глянул на Всеволожу Бунко и повлёк Гориславу с Житничного двора.

- Следуй за мной, голуба душа, - пригласил Осей, громыхнув ключами.