Оскверненный трон

Хуррам молча обнял ее, но его переполняла злоба. В том, что он потерял сына, виноват его отец, и это так же верно, как если б он убил его собственными руками. Если б Джахангир не начал преследовать его и его семью, Арджуманд не пришлось бы бежать, и с ней никогда бы не случился этот несчастный случай на переправе, который оставил ее совсем без сил.

– Этого не может быть. – Хуррам не мог поверить в то, что говорил ему отец Роналду.

– Мне очень жаль. Мы сделали все, что было в наших силах. Мы на три месяца обеспечили вас своим гостеприимством, а теперь вам пора…

– У моей жены только что был выкидыш. Она едва может стоять на ногах… Арджуманд не перенесет путешествия.

– Милосердие и сострадание заставили нас протянуть вам руку помощи, пока ваша жена была беременна… Мы и так сделали больше, чем должны были.

– Я тебе не верю. Что настроило вас против нас? – Этот вопрос был задан прямо в лоб.

На мгновение Хурраму показалось, что отец Роналду слегка сконфузился, но потом он выпрямил свой худой стан.

– Падишах, ваш отец, знает, что вы в Хугли. Две недели назад один из наших кораблей доставил письмо из дворца. В нем говорилось, что если мы не изгоним вас, то падишах пошлет против нас войска и сожжет поселение до основания. Этого мы не можем допустить. Мы должны выполнять работу, порученную нам Господом, – спасать из тьмы души…

– А еще зарабатывать деньги, – зло прервал иезуита Хуррам. – Мой отец совершил достаточно ошибок в жизни, но он не позволил вам увлечь себя вашими лживыми и своекорыстными разговорами. Где же ваше христианское милосердие, о котором вы все время говорите; где же ваша любовь к ближнему? Вы заставляете меня отправиться в путь с больной женщиной, которая три дня назад чуть не умерла…

– Мне очень жаль. Но я ничего не могу поделать. Глава моего ордена вместе с президентом купеческой гильдии приняли такое решение на одном из заседаний совета.

Не осознавая, что он делает, Хуррам дотронулся до рукоятки своего кинжала. Как бы ему хотелось заткнуть этот масляный, оправдывающий самого себя голос!

– Это письмо, о котором ты говорил, – его подписал мой отец? – спросил шахзаде.

– Нет. – Иезуит посмотрел на свои пыльные сандалии. – Оно было подписано госпожой и запечатано ее печатью с титулом Нур Джахан, Светоч Вселенной.

– Хорошенько запомни то, что я тебе скажу: госпожа вам не друг. Она презирает всех европейцев, так же как бездомных собак, грызущихся за кусок мяса под столом у моголов. Вы можете избежать ее гнева, выполнив ее команду, но награды вы не получите никогда. А когда я в один прекрасный день сяду на трон моголов – а это обязательно произойдет, – я не забуду вашего черствого равнодушия.

Как только иезуит убежал – без сомнения, он торопился передать все услышанное своим собратьям, – Хуррам вернулся прямо в военный лагерь и быстро оценил ситуацию. Его трехсот воинов хватит для того, чтобы отбить любое нападение стражников, охраняющих поселение португальцев, если они будут настолько глупы, что попытаются захватить его в плен и передать отцу. Надо поставить двойную линию охраны вокруг лагеря, решил шахзаде, а спать сегодня ночью они с Арджуманд и детьми будут в лагере, а не в поселении. Позже он сходит к ней и осторожно расскажет обо всем, что произошло. Но сначала ему надо сделать еще кое-что.

Отдав необходимые приказы, Хуррам прошел в свои личные покои и сел, скрестив ноги, перед низким столом. Подумав немного, он взял лист бумаги, обмакнул птичье перо, оправленное в футляр из слоновой кости, в чернильницу из нефрита и начал писать, тщательно обдумывая слова. Закончив, несколько раз перечитал написанное, а потом встал и приказал позвать к нему Николаса Баллантайна. Горчи явился через пять минут – его приметные волосы были спрятаны под плотно повязанным черным тюрбаном, который он теперь практически не снимал.

– Прежде чем покинуть Хиндустан, – Хуррам дотронулся до его плеча, – твой хозяин, сэр Томас Ро, сказал мне, что, если я возьму тебя на службу, ты будешь верным и надежным слугой. Он не ошибся?

– Нет, светлейший. – В широко открытых голубых глазах Николаса появилось любопытство.