Осколок

— А как было заставить то чучело кинуться за оленем? Я от него голод чуял. И жажду убийства. Я решил кровь пустить. И сработало. А по ногам, так это чтобы не так ретиво удирал. Хищники за слабыми и медленными охотнее гоняются. Вдруг за здоровым не пошёл бы? Дай мне, пожалуйста, своего мерзкого пойла. Голову как будто булавой раскололи, — Молчун поморщился и поправил сбившуюся повязку на щеке.

Они остановились, и Далур полез в заплечный мешок.

— Будем вставать на ночёвку?

— На хреновку, — Арди вглядываясь в тёмные силуэты кустов позади. — Чем дальше уйдём, тем лучше. Ты и правда спать собрался? И прям вот уснёшь? Я бы ещё и завтра не спала бы. На всякий случай. Мне кажется, что он вон за тем кустом сидит. Ну или бредёт за нами по следу. Как ты, Молчун, сказал? Что он как хищник?

— Не сидит. Я не чую. Да и послушай, лес вокруг живой. А тогда тишина была полная, — Молчун приложился к протянутому ему снадобью.

— Согласен с Арди, — Далур закинул мешок на спину. — Спать у меня желания поубавилось. Да и луна яркая, вы идти сможете. Если не против — пошли дальше. До полуночи ещё несколько часов. Можно немало пройти. А там уж и про ночёвку потолкуем, как будет поспокойнее. Давайте забирать на северо-запад. Хватит с меня лесов.

Большая часть туч разошлась, на небе повисла нарастающая, почти полная луна. По-осеннему яркие звёзды безразлично мерцали над головами мертвенно-белым светом. Лес наполнился шорохами и криками обитателей. Но в эту ночь они не пугали, а скорее успокаивали. Света было достаточно чтобы ориентироваться в лесу, и привалить решили уже после полуночи. Лес закончился, и они вновь оказались в скалистых предгорьях.

Далур остановился и какое-то время взглядом обшаривал каменистый склон. Он уверенно указал рукой.

— Вон там площадка ровная. И прикрыта камнями с запада. Если и вставать, то там. Пошли, дров добудем, Адрей. Я бурелом видел невдалеке. Горячего поесть надо, да одежду высушить.

Там и остановились. Пока готовился ужин, они сгрудились около огня и сушили вымокшую за день одежду. В тревожном молчании съели наскоро сваренную дорожную кашу и улеглись, завернувшись в почти высохшие плащи. Несмотря на риск быть замеченными гоблинами, ночевать без костра никто не согласился.

Даже Далур, которому свет был необязателен чтобы видеть. Слишком свежи и пугающи были воспоминания. Спать до рассвета оставалось часов пять.

— Вы-то ложитесь, а я подежурю. Всё равно мне не уснуть. Незадолго до рассвета я разбужу вас. А Молчун сегодня пусть спит, — Далур устроился поудобнее спиной к костру.

— Недоволен будет утром, — Арди кивнула на спящего Молчуна. — Он поблажек не принимает, сам знаешь.

— Знаю. Если что, беру на себя.

— И почему мы, значит, вдвоём дежурим, а ты один?

— Я в темноте вижу. Вы — нет. Я думаю, надо на две стороны поглядывать. На лес на юге и на запад. Вот так и получается. По-моему, честно.

Костёр тихо потрескивал, накинутая на ветки недалеко от него одежда всё ещё слегка парила. Все три человека мирно спали, расположившись близ уютного огня. Далур толстым прутом поворошил угли и подкинул ещё дров. Несмотря на долгий переход и усталость от безумного бега по лесу, спать ему не хотелось. Кольчугу он снял. Железо слишком холодило через сырое рубище. Далур привычно устроил топор на коленях и буравил глазами серую стену леса внизу. Время от времени там что-то шуршало, трещали какие-то ветки и разными голосами кричали ночные птицы.

Уже полчаса он ждал появления гостя. Мысли крутились вокруг разговора с наёмниками прошлой ночью.

«Как тогда сказала Арди? Я смелее всех, кого она знает?» — Далур фыркнул. «Невелики же храбрецы её знакомцы. Хотя в чём-то она, конечно, права. Выйти одному на тролля не каждому по плечу. А что было делать? Смотреть, как Молчуна кончат? Или она издевалась?

Тяжело с людьми. Часто за одними словами прячут совсем другие смыслы. Но сегодня у меня тоже сердце чуть не встало. До сих пор страх меж лопаток ползёт. Тут у любого бы ползал. Далур, ты сегодня опять безоглядно побежал, только пятки сверкали. Побежал так, что и про Арди, и про прочих позабыл. Может, она и права, конечно, но сегодня…

Стой, пустая порода. Разбудишь опять призраков, начнут с тебя жизнь тянуть».

Он кисло посмотрел на тёмное низкое небо, потом на острые и холодные камни вокруг. После долгой паузы прошептал:

— Разбудил… Простите, что подвёл. Цена моей трусости — ваши жизни. Но уходите. Каждую ночь я вымаливаю у вас прощения. Ничего не исправить. Я больше не допущу такого никогда. Арди права. Я не трус.

Холод между лопаток усилился, несмотря на обжигающий жар костра. Далур закрутил головой, осматриваясь.

Последние полтора года в ночи он чувствовал их присутствие. Чувствовал осуждение и ненависть.

Презрение.