Осколки времени

– Мы всегда были очень похожи, – мама рассеянно улыбнулась, – хотели одного и того же, любили одно и то же. Пожалуй, больше, чем мне хотелось бы: когда я думала о чем-то, а твой отец об этом говорил. Чего нам не хватало – так это капельки откровенности. Отец все держал в себе, как и я. Когда поняли, что между нами раскинулась пропасть, было уже поздно.

Она кивнула, когда Ульяна положила ей кусочек торта, и придвинула к себе тарелку.

– Поэтому я и не хотела, чтобы ты выходила замуж за Стаса. Вы вели себя точно так же, но еще вы с ним совершенно разные. Если даже у нас ничего не вышло…

– Мам, никогда не поздно все изменить. Почему бы тебе просто не поговорить с папой?

– Говорить надо было раньше, – устало вздохнула та, – а я изображала из себя сильную женщину. Даже когда дедушка умер – ты знаешь, как я его любила, я просто с головой ушла в работу. Мне хотелось бросить все, хотелось выплакаться на плече твоего отца… но я понимала, что это ничего не изменит. Точнее, так я тогда думала. У него были свои секреты, у меня свои. А я была слишком гордая, чтобы сделать первый шаг. Или слишком глупая.

Ульяна отковырнула кусочек торта, который показался ей безвкусным, несмотря на всю красоту взбитых сливок и крема с абрикосовым конфитюром, посмотрела через мамино плечо на холодильник, увешанный магнитиками из самых разных стран. Всю свою молодость родители посвятили работе и тому, чтобы стать друг от друга как можно дальше, а теперь заполняли жизнь другими людьми и путешествиями.

В окнах соседнего дома отражалось заходящее солнце, отчего они казались огненными. На высоком по-летнему небе не было ни облачка: в Волгограде осень всегда теплее, да и приходит позже.

– Обещай, что поговоришь с папой. Один раз. Просто расскажи ему то, что сказала сейчас мне.

Мама коротко улыбнулась, но ничего не ответила.

Ночью, ворочаясь на новом диване в своей старой комнате, в которой ничего из прошлого не осталось, Ульяна никак не могла заснуть. Ей не давало покоя то, что сказала мама. Сэм ничего не говорил про Стаса – о том, что его пригласили на Мальту. Почему? Не хотел напоминать или посчитал, что для нее это теперь не имеет значения? Как бы не так! Им придется постоянно видеться, но она не представляла, как будет чувствовать себя в его присутствии. А Стас? Каково будет ему – видеть ее с Сэмом? Она сама росла с мыслью, что сдержанность – это хорошо, что не стоит вываливать на другого человека печали и страхи, лучше пережить, перебороть в себе и отпустить. Но так ли это на самом деле? Похоже, ей есть чему учиться, даже не считая дара архитектора: откровенности. Нельзя позволить, чтобы чувства затянул лед отчуждения, как случилось у матери и отца.

Она никогда и ничего не станет скрывать от Сэма. Никогда и ничего.

* * *

Осознание того, что она уезжает из страны всерьез и надолго, настигло в тот момент, когда самолет оторвался от взлетной полосы. Ульяну слегка вдавило в сиденье, а Домодедово стало стремительно уменьшаться. Несмотря на то что подремать удалось всего ничего, усталости не было. Она украдкой взглянула на Сэма – глаза закрыты, хмурится. Болит голова или что-то не дает ему покоя?

Ульяна повернулась и мягко погладила его запястье.

– Все в порядке?

Сэм перехватил ее руку и крепко сжал в ладони, усталость в его глазах растворилась без следа, сменяясь теплом.

– Теперь да. Я рад, что ты согласилась.

– Ты не оставил мне выбора. – Ульяна улыбнулась и положила подбородок ему на плечо.

– Я приготовил много аргументов. Например, что у меня есть гигантский чемодан.

Ульяна ахнула и округлила глаза:

– Ты бы так не поступил! Проще было запихнуть меня в портал.

– Проще, но не так интересно.

Она удивилась, когда Сэм сказал ей про самолет, – несмотря на то, что даже самые быстрые порталы, особенно на дальние расстояния, отнимали много сил, это все равно было гораздо проще, чем терять время на перелеты и стыковочные рейсы. И все-таки самолет оказался необходимостью. Пока мир пробужденных не сошелся с миром людей, увы, официальную сторону никто не отменял. Скакать между странами и свободно разгуливать по улицам в любой точке земного шара без визы чревато последствиями. К тому же в древности использовать пространственные тоннели разрешалось только самым сильным архитекторам – постоянная практика была опасна для здоровья.

– Уверен, что смог бы тебя уговорить. – В темных глазах сверкали смешинки, Сэм обнял ее, пригладил волосы.

– Ни на минуту не сомневаюсь в твоих способностях. – Она провела пальцами по его плечу и с явным сожалением отстранилась. Все-таки лететь им около четырех часов, а как показала ресторанная практика, из таких искорок легко устроить настоящий пожар.

– Это очень мило, но я тут спать пытаюсь. Доброе утро, кстати.