– Мы почти не общались после лечения. Понимаю, для тебя это не самое приятное время. Сильвен умеет быть жестоким…
– Я тоже скучала, – перебила Ульяна. Румянец окрасил скулы, она опустила глаза и рассматривала меню. Папку из рук не выпускала, хотя заказ они сделали уже минут десять назад.
Красивые кисти, длинные пальцы. Их отчаянно хотелось целовать еще в день знакомства, только тогда она носила кольцо в честь помолвки. Теперь его не было. Почему он не спросил об этом сразу? Тогда не потерял бы столько времени – до дня, когда Виктория в официальном отчете сообщила, что свадьба не состоится. Ульяна и Станислав едут в Центр не мужем и женой, даже не парой.
– Почему ты не носишь кольцо?
– Мы расстались.
Сэм мысленно одернул себя.
– Прости, я не должен был спрашивать.
– Это не тайна. И не трагедия, поэтому давай просто пропустим часть с сожалениями.
Вот как. Сердце пропустило удар. Надежда вспыхнула с новой силой, какой бы эгоистичной ни казалась радость, держать себя в руках становилось все труднее. Ульяна кусала губы, то и дело теребила косу – то отбрасывала за спину, то вперед. Она не выглядела подавленной или расстроенной, скорее смущенной. Сэм вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что она сейчас чувствует.
Они сидели в итальянском ресторане, в котором ему доводилось обедать несколько раз. Основные цвета – белый и голубой – напоминали о море, зажженная свеча в высоком бокале – о маяке. Ни одному маяку не сравниться с ней. Ульяна была тем светом, к которому он стремился. Пожалуй, всю жизнь.
– Значит, я могу приглашать тебя на ужин в любое время?
– Когда пожелаешь, – обычно звонкий голос прозвучал совсем тихо, словно признание далось ей с трудом.
Она подняла глаза – большие, блестящие, словно от слез, полные невысказанных сомнений, и в этот миг он осознал, что промолчать уже не сможет.
– Я хотел тебя с той самой минуты, когда впервые увидел.
Сэм не представлял, что толкнуло его на такую откровенность – откровенность, которая переходила границы приличий. Возможно, он просто слишком долго ждал, но, вероятнее всего, причина сейчас сидела прямо перед ним и растерянно хлопала глазами.
– Прежде чем ты запустишь в меня соусницей, пару слов в оправдание. Ульяна, ты потрясающая женщина, ты сводишь меня с ума, и я готов ждать тебя столько, сколько потребуется.
– Ну знаешь ли… – Ульяна нахмурилась.
– Это было слишком?
– Слабо сказано. Ты сказал, что я собираюсь запустить в тебя соусницей.
От неожиданности он не нашелся, что ответить.
– Я что, похожа на женщину, которая кидается соусницами?
Она продолжала хмуриться, но уголки губ едва уловимо подрагивали.
– Нет, но я знаю тебя недостаточно хорошо. Хочу это исправить. Хочу представлять, какая ты: когда сердишься, грустишь или мечтаешь. Что тебе нравится, а что нет. – Он усмехнулся. – Способна ли ты запустить в меня соусницей. Последнее очень важно. Если способна, то делай это поскорее, пока я не сказал лишнего.
Она рассмеялась:
– Пожалуй, подожду. Мне нравится слушать про твои тайные желания. Совсем как про историю древности. Даже гораздо больше.
По телу прошла жаркая волна. Невинный флирт заводил сильнее самых откровенных провокаций. Воспоминания и фантазии мешались воедино, ее мягкость и дразнящая покорность сводили с ума. Сэм подался вперед, погладил тонкое запястье, а Ульяна потянулась к нему. Он наблюдал за ней, мысленно избавляя от кремовой блузки, пуговица за пуговицей. Как назло, в эту минуту официант принес заказ.
Когда Ульяна облизнула губы, все мысли окончательно испарились. Дразнила она или нет, он уже был на взводе. Улыбка, сияющие в глазах смешинки – в другой раз Сэм присоединился бы к ней в отличном настроении и наслаждался ужином, сейчас же хотел только одного: опрокинуть ее прямо на стол, невзирая на посетителей ресторана. Целовать – крепко, жадно. Губы и шею, плечи и руки. Сжимать мягкие ягодицы, побуждая развести бедра. Словно он превратился в первобытного дикаря, который несколько лет просидел в пещере в одиночестве.
Подниматься из-за стола с неопровержимым доказательством его желания было неприлично, поэтому Сэм залпом выпил бокал воды, мысленно досчитал до ста и только после подозвал официанта, чтобы попросить счет. Ульяну выдавал румянец и лихорадочный блеск глаз: она хотела его не меньше.
Давно он не позволял себе таких вольностей, но стоило им выйти из ресторана, рывком притянул к себе и поцеловал. Она дрожала в его руках, обвила руками шею, отвечая так яростно, что он совершенно обезумел от желания. С трудом оторвался от припухших губ, взял под руку и ускорил шаг. Добираться на машине сейчас было даже не долго, скорее опасно, а для «прыжка» улица была слишком оживленной. Сэм увлек ее за собой в полумрак ближайшего двора-колодца, обнял за талию и создал портал.
Ульяна ахнула, когда они шагнули в его спальню, от резкого перехода даже у него закружилась голова.
– Извини, – хрипло произнес Сэм и потянулся к светильнику.
– Не нужно.