Осколки надежд

Вдоль стены тянулась непрерывная тонкая полоса металлической дорожки, огражденной стальными перилами. В нескольких местах она расширялась, образуя площадки, на которых могли бы разместиться три-четыре человека. На одной из таких площадок Егор заметил Охотника. Тот держал в руке артефакт и выглядел довольно ничтожно на фоне величественного хоровода огней. Сталкер плавно подбросил артефакт, и увлекаемый вращением воронки камень, искрясь и кувыркаясь, взмыл вверх, присоединившись к всеобщему движению. Постояв немного, Охотник развернулся и направился к выходу.

– Что это? – спросил Егор, когда тот приблизился.

– Нравится? – вопросом на вопрос ответил Охотник.

– Нравится…

– Это тот самый «Клондайк артефактов», достичь которого мечтают многие.

Полянин поднял брови. Вот оно как? Сколько людей пытались преодолеть все преграды, обмануть коварное излучение, добраться до центра Зоны и оказаться здесь, в припятском эльдорадо, стране несметных сокровищ? Два-три артефакта из этого вращающегося столба, при умеренных запросах, могли обеспечить безбедный остаток жизни любого страждущего. А теперь он, журналист, которого не хотели брать в напарники оборванцы-сталкеры, ютящиеся по краю Периметра в жалких лачугах, латающие по вечерам простыми нитками свои рваные комбезики и с трудом наскребающие денег на полсотни патронов, стоит перед этими сказочными богатствами… Егор тряхнул головой, разгоняя очарование воображаемых возможностей.

– Я думал «Клондайк» – сказка для новичков.

– Сказка? – пожал плечами Охотник. – Пожалуй, да. Но сказки тоже кто-то сочиняет…

– Кто?

– Да как тебе сказать… – замялся сталкер. – Разные люди, на самом деле… ну, в общем… А, ладно. Конкретно эта сказка придумана охотниками.

– А разве вас много?

– Нет.

– Почему вы тогда говорите во множественном числе – «охотниками»?

– Охотник всегда один, но в разные годы им становились разные люди. Я ведь застал тебя за чтением своего… своих записок. Там об этом говорилось.

– Я не успел дочитать, – махнул рукой Полянин. – А для чего охотникам понадобилось распускать слухи о «Клондайке»? И вообще, что значит «охотники»? Почему «Охотник»?

Вместо ответа Кюри покосился через плечо на воронку из артефактов.

– Знаешь, скоро Выброс?

– Правда? О, это очень интересно. А как это выглядит?

– Сложно описать, – покачал головой сталкер, – как… как… В общем, не знаю. Надо самому пережить… если удастся, конечно.

– Черт, вы же нарочно сбили меня с мысли! Какое отношение…

– Пойдем отсюда, – перебил журналиста Охотник, – стоя, что ли, разговаривать?

И небрежно подвинув собеседника плечом, он вышел из зала. Егору ничего не оставалось, как последовать за ним.

* * *

– Капа, лезь сюда.

Клоп стоял наверху баррикады, всматриваясь в зелень леса.

– А что случилось?

Сержант Остапенко как раз прикончил банку тушенки и собирался вздремнуть десять-двадцать минут, пока не началась какая-нибудь заварушка. Лезть на баррикаду ему совсем не хотелось.

– Не могу понять – кто там кусты треплет…

– Да какая разница? Мало ты мутантов сегодня видел?

– Так нет никого!

– Мимик, наверное, шалит, – отмахнулся сержант.

– А зачем мимику кусты из земли выдергивать?

– Вот ты пристал! Ну, откуда мне знать?

– Так я тебе и говорю: лезь сюда со своим биноклем!

Остапенко нехотя поднялся и начал вскарабкиваться на баррикаду, цепляясь за углы ящиков, бетонных блоков и стальных балок. Заняв устойчивую позицию, он поднес бинокль к глазам.

– Чего ты, Клоп, панику поднимаешь? Это аномалия, обычная «мясорубка»!

– И как прикажешь это понимать?

– А что тут понимать-то? – пожал плечами сержант, не догадываясь, к чему клонит бармен. – Аномалии надо обходить, а не понимать.

– До чего, все-таки, тупые эти военные… – пробурчал себе под нос Клоп.

– Чего?! – прищурился Остапенко.

– Я говорю, хороший ты человек, сержант. Но не очень внимательный.

– Это почему же?

– Давно там эта «мясорубка» обосновалась?

– Что ты ерунду всякую спрашиваешь?! – вспылил Остапенко. – Ясно же, что с последнего Выброса!

– Когда он был? – не отставал бармен.

– Недели три назад.

– Прошло столько времени, а несчастный кустик все стоит и не сдается? Бронированный он, что ли?!

Лицо Остапенко окаменело, брови нахмурились, выдавая напряженную работу мысли. Он вновь поднес бинокль к глазам, вглядываясь в кромку леса. Возле «мясорубки» было уже чисто, только листья и переломанные ветки валялись вокруг.

– Может, кусты…

– Выросли сквозь аномалию, ага! – подытожил Клоп. – Капа, десть минут назад этой «мясорубки» там не было, а кусты росли! – он сделал паузу и добавил: – Она движется!

Несколько секунд оба молчали.

– Мне кажется, я догадываюсь кто поджег лес, – выдал, наконец, сержант.

* * *

– Есть будешь? – чиркнув зажигалкой, Охотник развел огонь.

Егор кивнул, неожиданно поняв, что зверски проголодался. Налив воды в кастрюлю из стоявшего у плиты бидона, Охотник поставил ее на плитку и, достав из стола консервы, принялся стряпать какое-то блюдо.

– Который сейчас час? – спросил Полянин.

– Не знаю, но день кончился. Скоро стемнеет.

Охотник стоял спиной к журналисту и, орудуя ножом, насвистывал что-то легкомысленное.

– А что дальше?