Осколки

И последний, когда вы стоите на пороге пиршественной залы, а беда, расположившись за широким столом, дружески кивает вам, разливает в бокалы вино и машет рукой: мол, заходи, я уж заждалась. Вы заходите, присаживаешься напротив, берете хрустальный бутон, наполненный тягучим и горьким хмелем, делаете глоток… И все перестает существовать. Вы еще живы, но вам нет дела ни до мира вокруг, ни до себя. Потому что вы знаете: это предел. Последняя граница, с которой невозможно вернуться. Так вот, Марек был уже у этой границы.

Но если в его глазах по-прежнему видны лучики света, значит, что-то держит парня, держит крепко, не позволяя уйти?

– Рассказывай по порядку.

Он согласно кивнул:

– Вчера, с той гномкой… Ты разговариваешь, а я вдруг чувствую, что думаю не своими мыслями. Думаю: надо заполучить малявку. Потому что она подходит для чего-то.

– Ты сказал: «Юность, не знающая страха».

– Может быть. Вот своих слов не помню, хоть убей! Потом был провал, как раньше; правда, он закончился еще по дороге, в лесу, но стало только хуже. Словно вернулся домой, да дом без меня занял кто-то другой: иду, волочу на себе гномку, не знаю, зачем, но не могу ни остановиться, ни отпустить ее… Словно руки и ноги живут сами по себе.

– А дальше? – спросил я, когда Марек замолчал. – Ты пришел сюда и..?

– И снова не могу вспомнить, что случилось. Я проснулся уже в комнате, долго не мог пошевелиться. А когда смог, понял: все плохо.

Он вдруг дернулся и приподнялся на локтях:

– Но не это важно. Уходи отсюда!

– Уходить?

– И мальчишку с собой бери, и малявку эту… А если не сможешь, хоть сам уходи!

– Но почему?

– Я не знаю, что со мной, не знаю, зачем притащил из города гномку, вообще ничего не знаю, но мне… страшно. Вдруг этот кто-то другой во мне прикажет убивать? И я… – Марек вдруг всхлипнул. – Я не хочу. Если от моей руки будут умирать люди, Серая Госпожа не примет меня в своем доме.

А и верно, не примет. Оставит бродить по задворкам, там, где грешные души вынуждены вечно страшиться быть сожранными гаарпами – псами Повелительницы Серых Земель. Не знаю, правы ли люди в своих представлениях о мире за Порогом, однако виденное мной свидетельствует: все может быть. А может и не быть. Но лучше заранее позаботиться о собственном посмертии, пока есть время и средства, не так ли?

Я сел рядом, с минуту смотрел, как тяжело, рваными рывками поднимается грудь Марека в попытках дышать, и все же решился:

– Ты не виноват в случившемся.

– Хочешь меня успокоить? – грустно улыбнулся русоволосый. – Спасибо. Но не надо, я все равно умру, и лучше, если не успею натворить новых бед.

– Да, ты умрешь. Но произойдет это вовсе не по воле богов, а из корыстного желания безжалостного человека.

Марек непонимающе нахмурился:

– Человека? О ком ты?

– Твоя болезнь вызвана участием «милорда». Проще говоря, он тебя отравил.

– Но как? – Парень выглядел ошарашенным. – Я знаю много разных ядов и обязательно заметил бы!

– Эта отрава иного свойства, чем все прочие на свете. Она живая. Как грибница, которая разрастается и разрастается, пока не сожрет пень в труху. Но ты ничего не замечаешь, живешь, как и прежде, пока не становится слишком поздно, чтобы выздороветь.

– Но это… можно лечить?

– Можно. В течение нескольких дней после отравления и при соблюдении определенных условий. К примеру, если не двигаться подолгу, а к тому же еще и простудиться, лечение вообще не потребуется. Впрочем, вполне возможно, что яд, предназначенный тебе, сильнее того, с жертвами которого сталкивался я.

Русоволосый помолчал, пристально глядя на меня, и сделал единственно возможный из моего признания вывод:

– Ты говоришь так, будто нарочно пришел сюда.

– Верно.

– Но тогда…

– «Милорд» намеревается отравить весь Мирак. Но беда даже не в том, что люди станут подчиняться его воле, как это делал ты. Гораздо страшнее другое: после своей скорой и неминуемой смерти все они составят войско труповода. Вот тогда угроза гибели нависнет над Западным Шемом и прочими государствами. А ты думал, так и будете в скелетики играть?

В глазах Марека отчаяние дополнилось ужасом:

– Он хочет сначала убить, и только потом… Но ведь и старых костей в земле достаточно! Зачем же убивать?

– Затем, что на каждую кучку костей нужно потратить уйму Силы для поднятия, а тут хватит и нескольких капель. К тому же трупы не будут портиться, оставаясь пригодными и готовыми для нужд некроманта в любой миг. Но, конечно, сначала многим людям придется умереть.

Забавно. Парень не казался мне излишне чувствительным и боящимся запачкать руки, а на деле вышло иначе: был готов служить некроманту, но восстает против убийств. Может быть, виной всему его происхождение? Потомственный лекарь как-никак. Но тогда «милорд» крупно просчитался, обманутый легкостью обращения Марека с уже мертвыми телами. В самом деле, если человек не падает в обморок от вида крови или разложившейся плоти, сие не означает, что он готов бездумно и бесстрастно убивать.

– Это значит, что я тоже…

– Да. После смерти ты станешь его верным слугой.