Оскал тьмы

Она подошла к окну, не спеша пила чай, смотрела на сидящих в беседке офицеров. Земля парила. Уже появилась назойливая мошка. Офицеры размахивали перед собой веточками. Вепрев с автоматом наперевес прогуливался перед беседкой, то и дело шлепая себя по шее и щекам пухлой ладонью. Скучно, противно, тягостно. Если убрать шок от свалившихся убийств, такая тягостная, меланхоличная обстановка здесь была постоянно. Как в тюрьме. Закрытое пространство, и не вырвешься. Прав Синицын — тайга. В неимоверной скуке можно от однообразия и тоски сойти с ума… Явных сумасшедших только не видно. Все приличные, взволнованные и невиновные. Вот определи здесь — кто? А генерал Харченко бодренько пожелал за три дня раскрыть преступление и с победой вернуться в Москву… Не получится за три дня.

Александра еще раз взглянула через стекло окна на офицеров в беседке, залпом допила чай — он уже был едва теплым. Если она не найдет убийцу уже завтра, то в Москву возвращаться будет некому — вот здесь какая ситуация. Будь это террористы с вертолета золотодобытчиков или маньяк-одиночка, возненавидевший мир, быстрая методичность убийств показывала, что с еще живыми долго церемониться никто не собирался.

Она открыла дверь канцелярии. Перед лицом мгновенно повисла туча мошкары, а несколько микротварей попали в ноздри. Подавившись и кашляя, Александра кивнула Вепреву, чтобы пускал Игина.

Захлопнув дверь и просморкавшись, вытирая выступившие слезы, она вернулась к своему ноутбуку. Хорошо, что мошкарики не успели покусать, иначе лицо в мгновение покроется воспаленными волдырями, и балаболки-капитаны поднимут ее на смех.

Вздохнув от неизбежного (мошка все равно искусает), она вывела на экран карточку Игина. Ну-с, дорогой капитан Игин, узнаем, кто вы такой!

— Разрешите?

Игин вошел, аккуратно затворив дверь.

— Проходите, пожалуйста.

Игин кивнул, быстро сел на стул, вздохнул тяжко.

Александра подняла на него взгляд, улыбнулась.

Игин пояснил свой вздох:

— Мошка, обычно, не лезет внутрь помещений. Снаружи жрет, а внутрь — ни-ни. А тут… Видимо, вы, москвичи, вкусно пахнете…

Александре стало смешно.

— Свежее мясо?!

Игин тоже заулыбался (вот и возник контакт):

— Вроде того…

— Понятно. — Александра задумалась над первым вопросом — он решит многое, от него зависит ход беседы. О чем же спросить? Все неожиданно вылетело из головы… Что это с ней?! Повернуть Игина к взаимоотношениям с Прозоровским? Нет, надо отодвинуть на время свои предложения, пусть Игин выведет разговор в удобное ему русло, тогда Александра легко наставит порогов и омутов, которые слижут с лица Игина напускную вежливость. — Скажите, Владимир Исаич, обстановка на базе была нормальная?

— То есть? — удивился такому вопросу Игин. Прежде от него пришел в ступор Прозоровский. Отсюда Александра сразу определила — коллектив базы, несмотря на всякие внутренние терки, был сплоченным и ровным.

Тем не менее она налегала:

— Ну, конфликты, ссоры, споры принципиальные…

— А. — Игин, понимающе, кивнул. — Я думаю, у нас было хорошо с климатом, мы были товарищи… Прекрасный коллектив. Отлаженный, как машина… И вдруг произошел сбой этой машины…

— Многие так не считают. — Александра была беспощадна. — Что все было хорошо. Противоречий, причем очень острых, накопилось с избытком!

— Это их мнение, — упорствовал Игин. — Меня все устраивало.

— Значит, вам здесь нравилось… А другим?

— Другим? — одновременно удивился и задумался Игин. И тут же нашелся и обрадовался этому: — Другие вам о себе сами расскажут.

— Многие не смогут, — мрачно заметила Александра.

Игин, поджав губы, уперся взглядом в пол, пожал плечами. Александра напряглась — сейчас последует вздох и что-то интересное.

Игин вздохнул.

— Коллектив хороший. Только Синицын, зам нашего босса, ноет. А остальные ребята — что надо. Из тех, кто убит, все парни были нормальные. Явных антипатий не было… Привязанностей, к сожалению, тоже.

— Почему — к сожалению? — удивилась Александра.

— Дружбы между людьми как таковой не было. Когда человека три-четыре связаны между собой, тогда по-настоящему дружба, преданность, общность интересов. У нас же на базе группировок не было — психологи постарались. Вот и выходит — коллектив ровный, можно сказать, монолитный, а взглянуть по-другому — каждый сам за себя. Потому моя мысль, товарищ следователь, что действует здесь убийца-одиночка. Это я вам говорю, как думаю… И эта лапа дурацкая. Явно кто-то на Прозоровского наводит.

— А вдруг не наводит? — без интереса спросила Александра.

Игин усмехнулся.

— Если бы Прозоровский захотел вырезать базу, он бы вырезал ее за десять минут! Только он на такое не способен, он не псих, а нормальный офицер.

— Тогда кто, по-вашему?

Игин сразу стушевался.

— Нет, вы что, я так не скажу. Я одно думаю, а на деле выйдет совсем другое, — он явно не хотел называть фамилии.

— Почему же вы о Прозоровском высказались, а о других не хотите?

— А что можно сказать о других? Все факты лишь не в пользу Прозоровского.

— Вы это заметили?

— Все заметили. Да и он сам сказал.

Александра напряглась.