Осиновый крест урядника Жигина

Услышав, что можно принять, сердито дернул рукой, давая знак, чтобы они уходили и не отвлекали от важных дел.

Так начался у Марфуши новый отрезок ее жизни.

Через некоторое время, когда она уже полностью освоилась и огляделась на месте своей службы, Магдалина Венедиктовна отправилась в аптеку и вернулась домой с полным кульком бумажных пакетиков с насыпанными в них порошками. Долго эти пакетики разбирала, смешивала один с другим, разводила кипяченой водой и получилась у нее в итоге целая склянка густой мутной жидкости, похожей на скисшее молоко. Занимаясь столь необычным для нее делом, она рассказывала Марфуше:

— Был у меня поклонник, еще в розовой молодости, когда я начинала карьеру и когда меня никто не знал, и имелась у него странная особенность — очень он любил устраивать спиритические сеансы. Духов вызывал, с загробным миром беседовал, и я по молодой глупости на этих сеансах присутствовала. То ли слышались мне голоса, то ли нет, то ли почудилось, так и не поняла, но страху натерпелась досыта. Помню, что тряслась, как последний листок на осине. Все мне казалось, что сейчас нечто жуткое случится. В конце концов решила, что больше на эти сеансы — ни ногой. Поклонник мой, конечно, огорчился и решил меня увлечь другим делом, более практическим. Он провизором служил в аптеке и стал меня обучать этой премудрости. Но у него и в провизорстве странность имелась — все он какие-то яды и отравы готовил. И любил их бродячим собакам подкидывать. На кусок хлеба нальет и подкинет, а после любуется, как они, бедные, корчатся. Когда я про собак узнала, терпение мое лопнуло, с поклонником я быстренько развязалась, и как он свою жизнь дальнейшую закончил, не ведаю. Но одно полезное знание из этой глупой истории все-таки я извлекла — вот этот рецепт. Запомнила его и даже в деле однажды испытала. Вот еще раз пригодился… Теперь садись, душа моя, рядом со мной и слушай во все уши…

Магдалина Венедиктовна встряхнула склянку с непонятной жидкостью и поставила ее перед Марфушей. И дальше последовала подробная инструкция — для какой цели эта жидкость предназначена. В блюда, которые подавались Парфенову, следовало капать по две-три капли этой самой жидкости, не имевшей ни вкуса, ни запаха. Но капать, само собой разумеется, так, чтобы никто не видел. Тут уж Марфуша без инструкции поняла, что головой рисковать придется, но не испугалась, наоборот, овладел ею непонятный азарт, и она все сделала так, как требовалось. Через три недели Парфенов стал мучиться головными болями, которые с каждым днем становились все сильней и невыносимей. А Магдалина Венедиктовна между тем обучила Марфушу снимать любую головную боль ладонями. Помучиться пришлось, конечно, это ведь не капли капать, да и трудов стоило немалых, чтобы ладони наполнились внутренним теплом, чтобы даже жаркими стали. Но Марфуша и в этом деле оказалась ученицей очень способной, и скоро Парфенов уже не мог без нее жить. А она продолжала капать мутные капли в изысканные кушанья золотопромышленника, смотрела, как он мучится, готовый лезть на стены, и душа ее наполнялась спокойствием и уверенностью. Она уже не жалела себя, как раньше, не плакала по ночам над своей нескладной судьбой, ощущала себя совсем иным человеком и это ощущение ей очень нравилось.

Разумеется, никаких условий Парфенову не ставила, денег у него не просила, получая только оговоренное ранее жалованье, и известие о том, что он отписал ей часть наследства, было для нее полной неожиданностью, как и для Магдалины Венедиктовны, которая сказала:

— Пожалуй, достаточно, душа моя. Снадобье вылей в помойное ведро, а склянку разбей и выкинь подальше, чтобы никаких следов не осталось. Считай, что ты его наказала и сама вылечилась.

Головные боли у Парфенова прошли, но он по-прежнему требовал, чтобы Марфуша во всякий час находилась возле него. А когда он пошатнулся в разуме и стал плакать и беседовать с людьми, которые уже умерли, она, сама того не желая, многое узнала из прошлой жизни Парфенова, узнала такие тайны, о которых даже Магдалине Венедиктовне решила до поры до времени не говорить.

Полученными деньгами, упавшими ей, как снег на голову, Марфуша распорядилась бережно и скромно: купила себе небольшой домик и решила открыть школу для бедных детей, потому что очень жалела, что самой ей в детстве учиться не довелось. Пусть тогда хоть другие учатся.

О Парфенове и обо всем, что с ним было связано, она старалась забыть, но забыть не получилось, потому что парфеновские тайны, продолжая жить своей жизнью после смерти золотопромышленника, неожиданным образом вовлекли в опасную игру и она ввязалась в нее, долго не раздумывая, испытывая все тот же азарт, какой испытала, когда Магдалина Венедиктовна поставила перед ней склянку с мутной жидкостью.

6

Одинокая подвода прибыла на прииск поздно вечером. Давил ядреный мороз, и снег под санными полозьями скрипел так визгливо, что ломило зубы. Луна блеклым, холодным светом накрывала округу, и все виделось неживым и стылым, промерзлым насквозь. У седоков даже ресницы обнесло инеем.