Осиное гнездо

Старый деревянный домик был снесен, или, выражаясь словами партийного гимна, разрушен до основания, а затем… отстроен новый симпатичный домик из дерева хвойного пород, оштукатурен внутри, со светлым паркетом из ясеня. Словом получился сказочный домик. Габор вскоре сбежал к себе на свою родную Тячевщину, но Дискалюк при каждой встречи старался крепко жать ему руку в знак благодарности.

Сейчас только ода лампочка тускло горела над столом, непокрытым скатертью. Он прислонился к окну и увидел мать стоящую на коленях с молитвенником в руках. Он был несколько приятно удивлен, так как не видел матери с молитвенником в руках лет двадцать, если не больше. Выждав, пока мать не закроет молитвенник, он тихонько, чтоб не испугать ее, поелозил пальцами по стеклу. Авдотья Семеновна уже была туговата на оба уха и не среагировала, тогда он согнутым пальцем правой руки постучал по раме.

— Кто там? — всполошилась старуха, не ожидая гостей. — Его нет дома. Иде он, я не знаю и знать не могу. Оставьте меня в покое, пожалуйста. Я Богомольная старуха и за взгляды и коммунихтическую принадлежность сына ответственности не несу.

Тогда сын приложил свою жирную физиономию к стеклу и постучал еще раз.

— О Господи, лышенько мое! Так это ты самый, рассамый и есть, — перекрестилась старуха. — Чичас, одну минутку.

Она открыла входную дверь и точно так же, как жена, Марунька повисла на шее сына.

— Я молюсь за тебя денно и нощно. Да хранит тебя Бог от этих дерьмократов, будь они неладны. Тут какие-то фулиганы все приходят, спрашивают, иде тебя отыскать можно. Очевидно норовят свести с тобой какие-то счеты. А ты что, один? а где жена, детишки? Если они в Ужгороде, то лучше им тама и оставаться, пока не наступит спокойствие.

— А что, у нас неспокойно? коммунистов никто не преследует? Поесть чего-нибудь приготовь: весь день куска хлеба во рту не имел, — сказал сын, бросая шляпу на знакомую полочку над вешалкой.

— Есть сало, чеснок, тушенка в литровых банках, выбирай. Мне для тебя ничего не жалко. А ты переночуй, а завтрова чуть свет переберись к моей внучке Абии, что живет возле дубовой рощи недалеко от Дилка. Тама полнейшая безопасность. А я тут буду всем объяснять так: никого не видела, ничего не знаю. Али скажу так: в Китай сбежал. Поезжайте в эту Китаю, тама его и найдете, — тараторила матушка, танцуя у плиты.

— Умная ты мать, ничего не скажешь. С тобой не пропадешь. Если бы у меня жена такая была.

— Консипирация, сынок, консипирация, а что поделаш?

— Да, конспирация — мудрое ленинское изобретение, — подтвердил сын. Он гордился тем, что мать, неграмотная женщина, по всем параметрам соответствует кухарке, политически подкована и в этом исключительно его заслуга.

— А ты в Бога веришь, мама? Я раньше не видел, чтоб ты молилась.

— Зачем спрашивать? у каждого из нас — свой Бог. У тебя — свой, у мене — свой, но так как твой Бог низложен, забудь его и переходи в нормальную веру. Ежели бы ты так поступил, я была бы очень рада. Этот Бог — вечный, сынок.

— У тебя самогон есть? — спросил сын.

— Нет, но для тебя найдется. Прими для успокоения, сон лучше будет.

Дмитрий Алексеевич снял пиджак, а в ванной и рубашку, и охладился до пояса чистой, как слеза, водою. Черная, с белыми пятнами кошка, настороженно дежурила у входа в комнату. Она была уверенна, что к ней в дом, где она полная хозяйка, пришел не званный гость и ждала, чтобы он убрался восвояси. Дмитрий Алексеевич возвращаясь из ванной, наступил ей на лапку. Кошка заверещала и тараща ненавидящие глаза, поплелась в угол.

5

Между тем события развивались настолько благоприятно, бархатная революция была настолько бархатной, настолько нежной, не характерной для России, что она свободно может быть внесена в книгу рекордов Гиннеса.

Вчерашний коммунист Ельцин, вышедший из партии еще до низложения режима, стал руководителем русского демократического государства, а в Киеве коммунист Кравчук взял бразды правления независимой Украиной. Поэтому никакой команды о разгоне коммунистов на местах не поступало и не могло поступить. Работники райкомов партии просто перестали уплачивать членские взносы, поменяли вывески на зданиях и в качестве демократов, остались руководить массами.

Дискалюк чуть было не поплатился за свою чрезмерную осторожность. Если бы не друзья в обкоме, ходить бы ему в дураках и выпрашивать какую-нибудь малозначащую, низкооплачиваемую должность.