Ошибки в оценке науки, или Как правильно использовать библиометрию

Излишнее доверие к рейтингам может также привести к нелепым ситуациям, как это было в случае с Александрийским университетом в Египте. В 2010 году он вдруг оказался в топе исследовательских университетов согласно рейтингу, публикуемому фирмой QS совместно с Times Higher Education (THE). Университет поспешил похвастаться новым статусом на своем веб-сайте, и главный редактор THE даже поздравил университет, заявив, что «попадание заведения в эту таблицу означает, что оно по-настоящему вышло на мировой уровень»[156]. По всей видимости, неожиданный выход университета на уровень мировых лидеров настолько вскружил его руководителям головы, что им было даже недосуг задать себе элементарный вопрос: как получилось, что практически незаметная на мировом уровне институция вдруг за один год поднялась в число исследовательских заведений мирового класса? К счастью (и к несчастью для этого университета), более проницательные люди задались этим вопросом и обнаружили техническую ошибку при обработке данных. Без особой огласки эта ошибка была исправлена, и в следующем году в очередном рейтинге Александрийский университет оказался в категории «601+» (то есть между 601-м и 700-м местами), а данные за 2010 год попросту исчезли из обращения…[157] Другой курьезный случай связан с Шанхайским рейтингом, где одним из показателей качества является тот факт, что в университете учился или работал лауреат Нобелевской премии. Когда Альберт Эйнштейн в 1922 году получил Нобелевскую премию по физике, он был профессором Берлинского университета, за что последнему причитаются очки в этом рейтинге. Однако в конце Второй мировой войны университет был разделен на две части: первая превратилась в Гумбольдтовский университет, перешедший под коммунистический режим, а западная часть в 1948 году стала Свободным университетом Берлина. И, разумеется, оба университета считают Эйнштейна своим! В связи с нашим изложением интересен тот факт, что аффилиация Эйнштейна с одним или другим заведением меняет их место в рейтинге на сто позиций! Помимо того что данный показатель имеет чрезмерный вес, он ставит в целом вопрос: каким образом Нобелевская премия, врученная в 1922 году, может свидетельствовать о качестве университета 2000-х годов? Налицо неадекватность показателя… Однако это не помешало обоим заведениям, вместо того чтобы прийти к выводу о несостоятельности данного рейтинга, сцепиться друг с другом в мелочной драке за свои позиции в нем[158]. Ввиду такого непостоянства и произвольности выбранных показателей и их относительного веса можно лишь улыбнуться, услышав слова французского министра науки, которая, всерьез комментируя Шанхайский рейтинг за 2013 год, отмечает, что французские университеты «постепенно отвоевывают в нем места»[159].

Институции, излишне заостряющие внимание на своих позициях в рейтингах, склонны даже к подтасовке данных, точно так же как издатели академических журналов — как мы показали выше — пытаются манипулировать своим импакт-фактором для улучшения места в журнальных рейтингах. Это подводит нас к наиболее неприглядным последствиям системы оценки науки.

Липовые аффилиации

Одну из вопиющих форм интеллектуальной коррупции, порождаемой гонкой за местами в рейтингах, можно наблюдать в случаях, когда академические институции предлагают «высокоцитируемым исследователям»[160], работающим в других организациях, добавить свой адрес в публикации в обмен на вознаграждение. Эти искусственные аффилиации, за которыми не стоит никакой преподавательской или исследовательской нагрузки, охотно принимаемые некоторыми учеными, позволяют заведениям-аутсайдерам легко улучшить свои позиции в рейтинге университетов, не создавая при этом настоящих лабораторий. Исследователи, участвующие в подобных сделках, виновны в той же мере, что и институции. Нужно отметить, что библиометрию можно использовать и для идентификации этически сомнительного поведения со стороны исследователей и университетов.