Ошибка в объекте

— Там что-то странное… Он берет на себя старика. Так и говорит — старик на моей совести. Остальных не трогал. А в больницу ходил, чтобы узнать о старике, о его здоровье. Отложи пока Борисихина. Подождет, никуда не денется. Отработай Нефедову.

— Значит, эти трое все еще подозреваются?

— Да, — кивнул Рожнов. — Не думаю, что все виновны, но пока у них есть свои маленькие секреты, и, похоже, эти секреты для них важнее свободы. Пусть поразмышляют о ценностях человеческих. У того, прости меня, штанишки в крови, Жигунов никак не вспомнит, где ночь провел, а Борисихин вообще решил малой кровью отделаться — старика, дескать, маленько зашиб… Раны-то у всех одинаковы!

Сначала Демин созвонился с Потаповым. Тот пришел через пятнадцать минут. Совсем парнишка, подумал Демин. Весь еще в возвышенных представлениях о работе в милиции, наверно, еще сами слова «уголовный розыск», «следствие» будоражат его и любое задание кажется решающим.

— Садись, Толя, рассказывай! — начал Демин — Говорят, ты большой специалист по Нефедову.

— Неужели он на пожаре отметился?

— Похоже на то, что он и золотишко взял в универмаге у соседей. Я только сегодня оттуда.

— Надо же, какой рост, какой рост!

— Да, говорят, он высокий парень.

— Нет, я не о том… Он заметно вырос в своих устремлениях… Я занимался с ним несколько лет, когда он еще был шаловливым мальчиком. Знаете, есть этакие отчаянные озорники, которые уверены в каких-то своих правах на особую жизнь, на особое к себе отношение… Больше им, видите ли, положено, больше позволено. И отстаивают они эти свои права всеми силами. А какие у них силы? — Потапов пожал плечами, изобразив на лице полнейшее недоумение. — Хамство, вот и все. Но уж если он почувствует себя уязвленным… О! Гневу нет предела. Особенно если рядом люди, способные оценить его силу, отвагу, мужество… Большой любитель работать на публику. Он, конечно, не дурак. Все возвышенные понятия, которыми его пытались пронять учителя, он мог излагать куда складнее их. Он смеялся над ними. И надо мной смеялся. Поначалу. Потом возненавидел. Люто! — Потапов опять рассмеялся. — И не скрывал. На каждом углу кричал о своих чувствах ко мне.

— Чем же ты заслужил?

— Заслужил, — кивнул Потапов. — Секрет прост. Я его понял. Раскусил. И доказал ему, что кроме показухи, за душой у него ничего нет. Пусто. Кто же такое простит?

— А в чем заключались его шалости?

— О! — воскликнул Потапов. — Выбор очень разнообразный. Одно время они жили на окраине Москвы. Это многое определяло. Сорванные замки на чужих дачах, загнанные лошади соседнего колхоза за кольцевой дорогой, угнанный мотоцикл… Покатался и бросил. Причем не просто оставит на дороге, нет, в речку столкнет, в овраг… И попадался. Все время попадался. Я понимал, что на моем участке Нефедов — главный возмутитель спокойствия. И офлажковал его. Можно сказать иначе — окружил заботой и вниманием. Но настолько плотно окружил, что он шагу ступить не мог. Приглашал его к себе и докладывал ему о его же похождениях. Доказывал, что никакой он не… В общем, доказывал, что он есть самый обыкновенный глуповатый хулиган, к тому же незадачливый. Он ни на минуту не забывал, какой он красавец. Впрочем, и девушки не давали ему об этом забыть. Знаете, в определенном возрасте красота воспринимается как ум, значительность, она заменяет все. Да что там красота! Штаны могут все заменить, синие штаны с этикеткой на заду. Достаточно их надеть, чтобы сразу стать красивым и умным!

— Вы давно с ним расстались?

— Года два-три… По возрасту он вышел. А с год назад уехал срочно после одной истории. Перед самым Новым годом в вытрезвитель попал приятель Нефедова. Можно было бы выпить за скорейшее освобождение друга или в знак солидарности самому набраться и прийти в вытрезвитель собственным ходом. Во всяком случае, цель будет достигнута — Новый год встретишь с приятелем. Но не из тех был Нефедов. Собрал он нескольких девиц, ахнули они по стакану для поддержания ратного духа и двинулись на штурм вытрезвителя.

— Случай едва ли не единственный в истории отечественных вытрезвителей, — улыбнулся Демин.

— Да! И вот долговязый Нефедов, повизгивающие девицы, принимая угрожающие позы, в свете уличных фонарей, под мирно падающим снегом приближаются к заветной двери. Но с каждым шагом уверенности у них все меньше, и те дикие пляски, которыми они пытались подбодрить себя, тоже поутихли…

— Чем же кончилось?